Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

Разве «7» не волшебное число? — Столько великолепных достоинств таит в себе оно [4]и по праву занимает особое место по сравнению с другими числами первого десятка, поскольку среди них есть такие, которые могут рождать и не быть рожденными, другие, наоборот, будучи рожденными, не могут рождать, и, наконец, есть такие, что рождают и могут быть рождены; это то, что на удивительном языке математики мы называем умножением. Так, восьмерка порождается двойкой и четверкой, она, стало быть, относится к классу детей, точнее, к классу внуков, поскольку ее мать четверка сама рождена двойкой, и, таким образом, восьмерка для нас почти ничего не значит, кроме того, что она служит для удвоения всего мирского, что, однако, мало интересует того, кто стоит перед вратами Небесного Иерусалима и ожидает, когда наконец его впустят. Как бы то ни было, только семерка не может ни сама рождать, ни быть рожденной, нет у нее ни матери, ни отца, она своеобразна, вечна, недвижна.

Единственное, что не движется и не движимо, это Всевышний Владыка и Учитель, равный только себе самому и от всего отрешенный, и его подобием по праву может быть названо число Семь, так и мы будем этого придерживаться. Мы не хотим умолчать о том, что, в конце концов, мы придем к числу 28, если сложим по порядку все числа от единицы до семи, что, в свою очередь, означает число, которое всегда возвращает луну в ее раннюю фазу, с тем чтобы она начинала свой путь от исходной точки и управляла приливами и женщинами, и чтобы мир сохранял присущий ему порядок.

К тому же Семь — это число, дающее завершенность, ведь любое тело имеет три размера — длину, ширину и глубину, и четыре измерения — точку, линию, плоскость и объем; в результате их сложения снова получается число Семь. Издревле считается, и вполне справедливо, что Семь — это знак целостности и полноты, завершенности и универсальности в этом мире. Семь чудес света и Семеро против Фив, Семь глаз бога, Семь свечей в подсвечнике, Семь даров Духа Святого, Семь шагов (sapta pâdani), приведших Будду к вершине миров, Семь кругов вокруг Каабы, семь нот и семь струн лиры, семь цветов, а весь скарб определяют как семь вещей, какими бы они не были, и, наконец, не забудем семерых козлят и семь гномов, но здесь мы прервемся. Да и какое совершенство может быть у гномов, кроме того, что они очень маленькие, больше ничем они не примечательны, разве только в закатном солнце культуры даже гномы способны отбрасывать тень, за которую, впрочем, никто им не предложит семимильных сапог, а потому они вынуждены глубоко под землей копать руду и золото, хотя сегодня этим не заработаешь даже на пропитание, однако сейчас это не должно нас волновать. Лучше поговорим о том, что семерка главенствует в теле человека, семь органов снаружи и семь внутри: снаружи, голова, грудь, живот, две руки и две ноги, внутри, — желудок, сердце, легкие, селезенка, печень и две почки. А разве самая расчудесная часть человека, его голова, не имеет таких необходимых органов, как два глаза, два уха, две ноздри и рот — всего семь? Так мы могли бы продолжать до скончания века, чтобы описать совершенство, и это прогнало бы скуку в ожидании момента, когда откроются для нас врата Небесного Иерусалима, но до этого у нас еще много дел, и мы не можем позволить себе бездельничать.

Но лишь тот, кто однажды оставил раз и навсегда позади себя Семь смертных грехов и им вслед Семь добродетелей (причем в точности в этой и ни в какой другой последовательности), а затем отважился сделать еще один шаг вперед, может обрести святость. Вот почему изначально было 15 заповедей, из которых 5 Господь Бог просто забыл [5], когда он в спешке вторично передавал Моисею скрижали, так как первый экземпляр тот утратил по своей вине, а у Бога были воистину более важные дела, чем по первому, требованию выдавать ему второй экземпляр. И коль скоро мы ознакомились уже с семью грехами, давайте теперь не будем умалчивать и о добродетелях, ведь число Семь обещает счастье и совершенство, семикратен блеск, каким озаряет солнце Мессии, и седьмым называем мы самое высокое небо, которое, преображая все, изливает на нас милость. А чтобы наш дорогой читатель успешно прошел испытание пред вратами Небесного Иерусалима, мы назовем добродетели: сначала четыре классических — мудрость и отвага, благоразумие и справедливость, которые в дальнейшем были дополнены тремя христианскими добродетелями — верой, надеждой и любовью (или это были: разум, волнение и желание, жаль что я не могу лучше это припомнить). Поскольку добродетелей никогда не бывает много, их стало позднее 12 и даже 16, но священное число 15 не имело отношения к добродетелям, поэтому они ничего не стоят без грехов.

А когда 15 вопросов — по одному на каждый грех и на каждую добродетель и еще один заключительный — высветятся, как маяк на горизонте, и вновь раздастся трубный глас и каждый из 15 тронных ангелов, имена которых нам известны, но назвать их нам не позволительно, будет зачитывать вопрос, на который нужно ответить громким и твердым голосом, тогда каждый будет зависеть от самого себя и от того, что осталось у него в памяти от своей жизни, а это нелегко будет тем, кто давно уже мертв, и его воспоминания выцвели, как его кости. Именно поэтому Иисус Спаситель их уже освободил от тисков смерти и власти Дьявола, как нам сообщает об этом некий Никодим [6], который давно уже умер, но раньше он должен был знать ответы на эти вопросы.

Каждый правильный ответ приближает на один шаг к вратам Небесного Иерусалима, где с лиц навсегда будут отерты слезы и смерть не будет больше связана со страданием, болью и стенаниями, что станет подлинным благодеянием, ибо живем мы в мире шума и невыносимой болтовни, и уйти от мира мы можем, правильно ответив на все 15 вопросов, что зададут нам по воле случая на Страшном Суде; и вопросы могут показаться слишком легкими или слишком трудными, но Суду до этого нет дела.

«Сколько историй рассказывает нам Библия о Сотворении мира?» — так может прозвучать один из поставленных на Страшном Суде вопросов. Нужно иметь правильный ответ наготове и дать его быстро, так как в распоряжении Страшного Суда не так уж много времени, ведь по окончании Судного дня наступит Вечность, где значение времени исчезает. Но на Страшном Суде никто не будет валандаться с глупыми людьми, а их столько, сколько песчинок в море, и нужно иметь уж очень специфический интерес к песчинкам [7], чтобы получать радость от них и от филигранных различий между ними. Уж поверьте мне, когда я говорю, что на Страшном Суде нисколько не станут заботиться ни о песчинках, ни о глупых людях, потому что там важно совсем другое, а что именно, я не могу сказать здесь, но каждый узнает это в свое время, но тогда будет слишком поздно.