Юрий Власов - Женевский счет

И ну вспоминать, как выводили в расход генералов да дворян разных: где пулей в лоб, где штыком в поддых, а где и прикладом — аж мозги по стенам, как сопли… Взахлеб пересказывали, как потрошили покои, — ну нахапали господа (в самое-самое попал призыв Ильича: «Грабь награбленное!»)! Да разве грабим — свое возвращаем!.. И лопались со смеху, коль вспоминали, как «утюжили» иховых сук. До чего ж телесастые да сдобные! А кружева споднизу!.. Аж приседали с хохоту. Да чего их жалеть, паскуд! Кровь у них порченая, гнилая, хоть собой белые, румяные. Да кровь же сосут с бедняков!.. Гогочут мужики, аж глотки посрывают. Сизо от дыма, чадно — от запахов пота, портянок и немытых тел. Какой уж год в крови купаются… Эх, Петя!..

А Ленин и впрямь в одно с народом: каждую мысль слышит, будто сквозь землю глядит. 3 октября газеты оглашают письмо вождя о приближении Германской революции.

Каков поворот всем мировым делам!

Комиссары трусят газетными листами:

— Читали, товарищи?

— У-у! — ревут тысячи глоток, ажно куры по дворам под себя делают.

— Вот он, ответ трудового человека, — надсаживают глотки комиссары. — Нету границ — имеется братство людей труда!..

И тысячи глоток в ответ:

— Ура-а-а-а! А тут в газетах новость: 23 октября сам Карл Либкнехт освобожден из тюрьмы. Струхнул кайзер, бревно ему под ноги!

И опять комиссары на митингах:

— Читали, товарищи?.. Вот, слушайте: «Произошли демонстрации рабочих перед зданием русского посольства в Берлине [135] Тогда еще не совсем открещивались от национального и писали: русское посольство, русская территория, добавляя порой «советский». Скажем, «русская советская территория». с участием нашего дорогого товарища Карла Либкнехта…»

Братва башками крутит, дыхает самосадом:

— Демонстрации в Берлине? Это уж верно: не хрен собачий!..

А комиссары не унимаются, сипят:

— Сам товарищ Либкнехт и Роза Люксембург — друзья и первая опора Ленина в Германии…

И в тысячи глоток ответ:

— Ура-а!..

А как не «ура» — завтра мировая революция! От того верней прицел берут красные полки, штыками и классовым матом спешивают белых казачишек. Картечью вычесывают их шалые лавы. Прут пьяные на фасон, чубы из-под фуражек, с воем, свистом — от горизонта до горизонта шашки светят, а их свинцовыми конфетами: нате, пососите с кровью… А лошади орут, подраненные, — аж до неба крик!.. Люди — те на карачках, потише уходят, поскольку соображают: увидят — добьют. Рану тряпкой заткнут, кишки в живот себе натолкают — и назад ползут, мамок своих кличут. Нет, тихо кличут, одними губами…

И едва ли не всеми митингами сам товарищ Троцкий правит. Братва и слышать не хочет, что жид. Свой он! Пущай с рожи нехристь, а свой! Да за него любого тут же враспыл, только каркни поганое словечко. Да и нет больше жидов — Интернационал ныне. Жид — такой же товарищ.

При таком повороте событий и взял слово на заседании ВЦИК 3 ноября сам товарищ Радек, еще Зобельзон его прозвание. Тоже даром, что жид: главные и правильные слова наговаривал о международной расстановке сил. Всех заверил: не сегодня-завтра громыхнет Германская революция, поскольку на пределе терпения и мочи международный пролетариат.

И проголосовал в таком разе ВЦИК за постановление, ну не постановление, а, скорее, «Воззвание» к солдатам чехословацкой армии с призывом прекратить борьбу против Советской России. ВЦИК предложил чеховойску свободный проезд на родину через русскую территорию — ту самую, над которой реет красное полотнище революции. Да катитесь колбаской по Малой Спасской!..

Ох несладко большевикам! Разруха, голод, мертвяки на вокзалах и рынках, а что делать? Не сдается мировая буржуазия — и надо терпеть да кровью ее умывать. Чай, опамятует… Кабы только пупок не развязался… сдюжить бы… 30 ноября Совнарком публикует декрет о введении на всех железных дорогах военного положения. Все железнодорожные служащие считаются призванными в армию. Неописуемый развал на железке, а это опасно остановкой всяческой жизни вообще. Нет без подвоза продуктов и разного там топлива бодрости в городах. Недоед и болезни за глотки берут простой люд. Но народ терпит, сознает: с Ильичом ему все по плечу.

Ну так что, поедете к себе, господа чехи? И при такой трудности сыщем для вас составы и паровозы. И ни одного не тронем — катите себе… Умыли нас кровью, мы тоже вам пособили умыться, а нынче разъедемся по-хорошему. Ну как, подавать составы?..

Из официальных сообщений.

В 20-х числах августа с. г. (1924. — Ю. В.) на территории Советской России ОГПУ был задержан гражданин Савинков Борис Викторович, один из самых непримиримых и активных врагов рабоче-крестьянской России. Савинков задержан с фальшивым паспортом на имя В. И. Степанова.

Арестованному в 20-х числах августа Борису Викторовичу Савинкову в 23 часа 23 августа было вручено обвинительное заключение, и по истечении 72 часов, согласно требованиям Уголовно-процессуального кодекса, в Военной коллегии Верховного суда СССР началось слушанием дело о нем.

Состав суда: председатель — т. Ульрих, члены суда — тт. Камерон и Кушнирюк.

Письменное показание Б. В. Савинкова, данное 21 августа 1924 г.:

«Раньше чем отвечать на предложенные мне вопросы, я должен сказать следующее:

Я, Борис Савинков, бывший член Боевой организации Партии Социалистов-Революционеров, друг и товарищ Егора Сазонова и Ивана Каляева, участник убийств Плеве и великого князя Сергея Александровича, участник многих других террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа…

Я уже сказал, что всю жизнь работал только для народа и во имя его. Я имею право прибавить, что никогда и ни при каких обстоятельствах не защищал интересы буржуазии и не преследовал личных целей. Я любил Россию, был глубоко предан русскому трудовому народу и, конечно, мог ошибаться, но действовал всегда по совести и крайнему разумению. Был революционером и демократом, таким и остался…

Пошел я против коммунистов по многим причинам…

Я не преступник, я — военнопленный. Я вел войну, и я побежден. Я имею мужество открыто сказать, что моя упорная, длительная, не на живот, а на смерть, всеми доступными мне средствами борьба не дала результатов. Раз это так, значит, русский народ был не с нами, а с РКП…Плох или хорош русский народ, заблуждается он или нет, я, русский, подчиняюсь ему. Судите меня, как хотите…»

Из допроса обвиняемого на утреннем заседании 27 августа.

Савинков . Что касается «Народной Армии», которая формировалась в Самаре и части которой я видел в Казани, то впечатление у меня, разумеется, было беглое. Но она произвела на меня впечатление неустойчивости. Я слышал, что постоянно дезертируют, я знал, что эсеры хотят принять какие-то меры…