Артем Латышев - Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг.

Положения о моральной недопустимости плена для русского воина, о предпочтительности самоубийства пленению было важной пропагандистской установкой сталинского периода. Однако это был идеологический канон, не закрепленный в культуре, не самоочевидный для ее носителей, требующий постоянного повторения [18] См.: Plamper J. Abolishing ambiguity: soviet censorship practices in the 1930s // The Russian Review. 2002. N. 61. P. 7–8. . Моральная неприемлемость плена вытекала не из исторически сложившихся воинских традиций, но главным образом из характера большевистской партии, особенностей внутрипартийного дискурса и личных предпочтений Сталина. Все имеющиеся свидетельства показывают, что военный плен советский диктатор неизменно помещал в негативный контекст [19] В книге по истории напротив рассказа о способе подсчета людей в монгольской армии (путем загона их, как скота, в специальное ограждение) написал: «Об этом надо сказать нашим военным. Таким способом можно считать военнопленных». См.: Девятов С.В., Шефов А.Н., Юрьев Ю.В. Ближняя дача Сталина. Опыт исторического путеводителя. М., 2011. С. 208; Доложившему с фронта в сентябре 1941 г. о показаниях пленного немца Жукову: «Вы в военнопленных не очень верьте, опросите его с пристрастием, а потом расстреляйте». См.: 1941 год: Страна в огне. Кн. 2. Документы и материалы. М., 2011. С. 173. . Военнопленные, выпавшие из-под идеологического контроля и контактировавшие с врагом, не могли не вызвать подозрений. Хотя, как будет показано во второй главе диссертации, отношение государства к проблеме плена в годы Великой Отечественной войны отличалось непоследовательностью и прагматичной терпимостью, вызванной, прежде всего, нехваткой людских ресурсов.

Преодоление идеологических штампов, исследование сложных явлений военного периода во всей их совокупности с привязкой к конкретным обстоятельствам и событиям является важной задачей исторической науки.

Историография вопроса.Многоаспектность темы и многообразие источников привели к тому, что многие историки, формально не ставившие своей целью изучить систему проверки, вносили важный вклад в ее исследование.

Важной приметой историографии новейшего периода был особый интерес к проблемам государственного насилия, развития лагерной системы, структур и деятельности органов госбезопасности. Многочисленные работы на эту тему составляют фон для понимания системы проверки и содержат важную информацию и выводы общего характера [20] Среди работ обобщающего характера о лагерной системе и деятельности органов НКВД, НКГБ в военный период необходимо отметить следующие: Великая Отечественная война 1941–1945. Т. 6. Тайная война. Разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны. М., 2013; Государственная безопасность России: история и современность. М., 2004; Иванова Г.М. История ГУЛАГа, 1918–1958. М., 2015; Кокурин А., Петров Н. НКВД — НКГБ — Смерш: структура, функции, кадры. Статья четвертая (1944–1945) // Свободная мысль. 1997. № 9; Shearer D., Khaustov V. Stalin and the Lubianka. A Documentary History of the Political Police and Security Organs in the Soviet Union, 1922–1953. London, 2015. .

Что касается непосредственно проблем военного плена, то состояние их изучения на начальном этапе в годы холодной войны отражала книга Н.Д. Толстова «Жертвы Ялты» [21] Толстой Н.Д. Жертвы Ялты. М., 1996. . Приведенные в ней оценки отношения власти к вернувшимся из плена, несмотря на невозможность использовать советские источники, стали классическими для зарубежной историографии [22] Карнер С. Архипелаг ГУПВИ. Плен и интернирование в Советском Союзе 1941–1956. М., 2002. С. 70; Overy R. Russia’s war: A History of the Soviet Effort: 1941–1945. London, 1998. P. 296–297. . Детальная разработка вопроса стала возможна после распада СССР и открытия архивов [23] По теме имеется историографическая работа: Рябова А.В. Изучение проблемы «фильтрации» советских граждан в 1940–1950-е годы в отечественной историографии // Вестник Новосибирского государственного университета (НГУ). Серия: История. Филология. Новосибирск, 2008. Т. 7. Вып. 1. . Начало научному рассмотрению проблемы было положено В.Н. Земсковым в ряде статей о репатриации советских граждан, написанных на основе внутренней документации НКВД [24] Земсков В.Н. Рождение «второй эмиграции» 1944–1952 // Социологические исследования. 1991. № 4; Он же. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991. № 7; Он же. Репатриация советских граждан и их дальнейшая судьба (1944–1956 гг.) // Социологические исследования. 1995. № 5; Он же. Репатриация перемещенных советских граждан // Война и общество 1941–1945. М., 2004. Кн. 2. . Автор кратко обратился к созданию системы проверки в 1942 г., обозначил основные ее черты в период репатриации, ввел в научный оборот статистические данные.

В дальнейшем появился ряд работ по послевоенной репатриации советских граждан, связанных с функционированием системы проверки. П.М. Полян, помимо широкой картины репатриации, рассмотрел основные изменения в системе проверки в годы войны [25] Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижение и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. М., 2002. . Предпринимаются новые попытки составить детальное описание репатриации [26] Goeken-Haidl U. Der Weg zuruck: Die Repatriierung sowjetischer Zwangsarbeiter und Kriegsgefangener wдhrend und nach dem Zweiten Weltkrieg. Essen, 2006; Гребенщикова И.В. Репатриация в СССР (организационные основы и нормативно-правовая база). Екатеринбург, 2008. . Ряд историков обращаются к региональным аспектам проблемы. М.И. Семиряга рассмотрел возвращение советских граждан через фильтрационные учреждения в Германии [27] Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. М., 1995; Он же. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4. , Д.Д. Фролов изучил репатриацию из Финляндии [28] Фролов Д.Д. Советско-финский плен. 1939–1944. По обе стороны колючей проволоки. СПб, 2009. , а М. Солейм и М.М. Паникар — из Норвегии [29] Солейм М. Советские военнопленные в Норвегии в 1941–1945 годах. Численность, организация и репатриация. М., 2012; Паникар М.М. Советские военнопленные в Норвегии в годы Второй мировой войны. М., 2010. . Для исследований репатриации были привлечены документы региональных архивов. А.В. Рябова опубликовала важный статистический материал по сети ПФЛ и использовала проверочно-фильтрационные дела по Новосибирской области [30] Рябова А.В. Анализ состава советских граждан, подлежащих «фильтрации» в 1940–1950-е годы // Гуманитарный ежегодник. Вып. 4. Новосибирск, 2003; Она же. «Фильтрация»: человеческий фактор и государственная необходимость // Сибирь: проблемы истории повседневности XVII–XX вв. Бахрушинские чтения 2005 г. Новосибирск, 2005; Она же. Организационно-нормативная база «фильтрации» советских граждан в 1940 — начале 1950-х годов // Маргиналы в советском обществе: механизмы и практика статусного регулирования в 1930–1950-е гг. Новосибирск, 2006; Она же. «Фильтрация» и «фильтранты» военной и послевоенной эпох: институциональные и структурные характеристики // Маргиналы в советском обществе: институциональные и структурные характеристики в 1930–1950-е годы. Новосибирск, 2007. . В статье И.В. Говорова рассматривается репатриация по Ленинградской области [31] Говоров И.В. Проверочно-фильтрационные органы в системе НКВД 1944–1946 гг. (по материалам Ленинградской области) // Министерство внутренних дел России. Страницы истории (1802–2002). СПб., 2001; Также см.: Боер В.М., Маркитан А.В. Правовые проблемы фильтрации (специальной государственной проверки) советских репатриантов в послевоенные годы (1945–1946 гг.) // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2007. № 2 (34). , в исследованиях Е.В. Вертилецкой [32] Вертилецкая Е.В. Репатрианты в Свердловской области в 1944–начале 1950-х гг.: дис. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 2004; Вертилецкая Е.В., Мотревич В.П. «Фильтрация» репатриантов в Свердловской области в 1945–1947 гг. // История пенитенциарной системы России в ХХ веке. Вологда, 2007. и А.С. Смыкалина [33] Смыкалин А.С. Колонии и тюрьмы в советской России. Екатеринбург, 1997. — в Свердловской. Н.М. Маркдорф пишет о судьбе «власовцев» и «белоэмигрантов» в Кемеровской области [34] Маркдорф Н.М. Власовцы и белоэмигранты в лагерях Кемеровской области (1945–1955) // Гуманитарные науки в Сибири. 2010. № 4. . Совместно с этим исследователем к теме обратилась и Н.Н. Аблажей [35] Аблажей Н.Н., Маркдорф Н.М. Специфика персонального фильтрационно-учетного делопроизводства на иностранцев-репатриантов и лиц без гражданства в Кузбассе: 1945–1956 годы // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: история, филология. 2012. Т. 11. Вып. 8. , автор статей о послевоенной репатриации, принудительной и добровольной, в СССР из Китая [36] Аблажей Н.Н. Репатриация советских граждан из Китая в СССР в 1947–1948 гг. // Гуманитарные науки в Сибири. 2003. № 2. . Настроения репатриантов, их впечатления от возвращения домой исследуются в книге В.И. Андрианова [37] Андрианов В.И. Архипелаг OST. Судьба рабов «Третьего рейха» в их свидетельствах, письмах и документах. М., 2005. и статье И.С. Островской [38] Островская И.С. Опыт принудительного труда в устных свидетельствах бывших остарбайтеров // Устная история (Oral History): теория и практика. Барнаул, 2007. .