Альфонсас Гирскис - Я - миссионер

Женщина замолкла, а сестра Иоанна думала: браться лечить или нет? Знахари редко ошибаются. Однако, если больная поправится — это подорвет авторитет и влияние знахаря, и хибаро пойдут в миссии креститься. «Надо идти к больной», — решила сестра Иоанна. Обычно индейцы редко зовут для оказания помощи больному миссионеров. Поэтому было бы ошибкой не воспользоваться предоставившимся случаем.

— Погоди, — сказала миссионерка и побежала к старшей — матери Хозефине.

Решили отправиться к больной вместе: индианка пришла из далекой деревни, дорога туда была долгой и опасной. Правда, сестре Иоанне и матери Хозефине не впервой было пускаться в такие экспедиции. В 1929 г. им пришлось бороться с эпидемией кори, а в 1930 г. — с тифом. Они лечили хибаро от бери-бери, ангины, малярии. Может быть, одной из этих болезней заболела и дочка индианки?

Миссионерки взяли из аптеки лекарства, несколько шприцев, надели на ноги высокие ботинки и в сопровождении одного вооруженного брата пошли в джунгли. Индианка вела их без тропы, напрямик, продираясь сквозь колючий кустарник. Миссионерки боялись заблудиться, но женщина заверяла, что знает дорогу хорошо. Когда они наконец пришли в деревню, то узнали, что дочь индианки уже умерла. Миссионерки повернули было обратно, но их обступили женщины и умоляли зайти в гэи: больных в деревне оказалось много.

Зайдя в первую гэю, монахини увидели в углу уложенную на солому и укрытую какими-то лохмотьями старуху. Лицо ее даже почернело от жара, а тело было покрыто красной сыпью. Больная умирала.

— Не оспа ли? — сказала мать Хозефина и сама испугалась своего предположения.

Хибаро не делали прививок от оспы, и начавшаяся среди них эпидемия была чревата ужасными последствиями. Тем более, что миссионеры совершенно не были подготовлены к борьбе с этой болезнью. У них не было соответствующих медикаментов, нужного количества медицинского персонала, да и знаний у сестер было недостаточно.

Посетив еще нескольких больных, монахини окончательно убедились, что это — оспа. Перепуганные, они вернулись на миссионерскую станцию. Нужно было срочно предпринять меры для изолирования миссий. Ведь здесь полно детей. Не дай бог эпидемия начнется среди них!

Мать Хозефина волновалась и сердилась на епископа, у которого она уже несколько раз просила вакцину против оспы, чтобы сделать прививку хотя бы индейцам ближайших к миссиям деревень и детям, живущим в пансионатах.

— Не позаботились, не прислали! А теперь вот такое несчастье…

Потянулись беспокойные дни.

Метисы из городка, приходившие на станцию, рассказывали, что кто-то распускает среди индейцев слухи, будто миссионеры привезли эту страшную болезнь в ящике с порохом. Скорее всего, это были происки колдуна Бисхая. Но перед лицом страшной болезни индейцы, некрещенные и крещенные, поверили выдумке: ведь хибаро падают прямо на дороге, будто пораженные невидимой стрелой, в деревнях не успевают хоронить умерших, а миссионеры остаются здоровыми… Монахини не знали, что делать. Только молились и призывали на помощь бога. Они чувствовали, что хибаро замышляют что-то против миссий, а отец Анджело все еще не возвращался.

И вот однажды ночью мать Хозефина услышала сквозь сон какой-то треск. Проснулась, подняла голову и увидела за окном огонь. Перепугавшись, она закричала: «Горим!» Накинув на себя одежду, монахиня схватила колокольчик и стала звонить сколько было сил. Вскочили другие монахини, во двор выбежали братья. Один из них поднялся на колокольню и стал звонить в большой колокол. Учителя будили своих воспитанников. Монахи пытались спасти хоть что-то, но огонь распространялся слишком быстро. Языки пламени поднимались до вершин самых высоких пальм. Первой рухнула церковь, потом центральные здания, школы, жилые помещения, строящаяся больница. Сгорели аптека со всеми лекарствами, склад, кухня и прачечная. Когда наступило утро, от большой миссионерской станции осталась лишь груда серого пепла.

Через неделю после пожара вернулся отец Анджело и, не видя другого выхода из создавшегося положения, приказал миссионерам срочно собираться в дорогу — медлить было нельзя. Эпидемия продолжала набирать силу, и индейцы, подстрекаемые против миссионеров колдуном и вождем, могли в любой момент напасть на палаточный городок монахов. Тем более, что у последних почти не осталось оружия. Ведь склад сгорел. Благо еще, что из Куэнки возвратился де ла Фуэнте, который привез с собой несколько ружей и немного патронов. О том, чтобы получить обратно ружья, отданные в залог вождю племени, нечего было и мечтать.

По ночам вокруг палаток скользили подозрительные тени. Они исчезали лишь тогда, когда сторож делал несколько выстрелов в воздух.

Медлить с эвакуацией стало просто опасно.

Отец Анджело оставил воспитанников пансионатов миссий на попечение жителей городка, поручил заботу о плантациях совету прихожан, и однажды вечером, когда городок уснул, миссионеры двинулись в путь. Они решили поселиться временно на другой, дальней миссионерской станции. Отец Анджело и мать Хозефина ехали на лошадях, другие миссионеры взяли мулов, но последних для всех не хватило, и некоторым монахам пришлось идти пешком.

Никому не хотелось покидать обжитые места. Многие обвиняли в своих бедах индейцев, поддавшихся на провокацию колдуна. Только Альфас Юкнюс оправдывал хибаро. Миссии должны лучше им помогать. Ведь сколько пожертвований собирают верующие в Европе и на других континентах в пользу миссий! Где же они, эти средства? На станцию в Макас они попадали только в виде книг и письменных принадлежностей. Хибаро от этого пользы было мало. И разве не грешно за дешевые безделушки и за лекарства выманивать у индейцев золото, как это часто делали миссионеры? За что же хибаро должны любить и уважать их?

Когда караван повернул к реке, внимание Юкнюса привлекла небольшая живописная группа: навьюченная большими ящиками лама, которую держал за повод одетый в пончо метис; рядом стояли беременная женщина и двое маленьких ребятишек. Юкнюс вспомнил, что часто видел этого метиса в миссиях.

Как только метис увидел миссионеров, он подбежал к отцу Анджело и, осеняя себя крестным знамением, заговорил:

— Отец, я истинный католик, а вы оставляете беззащитной мою семью. Хибаро меня убьют, наверняка убьют. А мы жить хотим, очень хотим!

— За что им убивать тебя? Ты зря боишься! — одернул его отец Анджело. — В городке немало метисов-католиков. Всех их оставляем на милость божью. Взять их с собой не можем. Это опасно. У них, как и у индейцев, нет противооспенных прививок. В любое время могут заболеть и заразить других, даже миссионеров, хотя мы и с прививками. Оставайся! Гнев хибаро уляжется, и будешь счастливо жить с семьей в собственном доме.