Альфонсас Гирскис - Я - миссионер

Однажды случилось так, что надсмотрщик заболел и его обязанности были поручены Юкнюсу. Миссионер из Литвы был рад, что после долгого перерыва ему снова позволили работать среди индейцев. Ему нравились эти полунагие, подвижные и робкие юноши. Он беседовал с ними, утешал нетерпеливых, что после бракосочетания в церкви они еще смогут отплясать свою свадьбу в гэе. Обещал прийти к ним на свадьбу, если еще будет на станции Сукуа.

Как-то раз, проводив индейцев на золотомойку, огороженную высоким забором из досок, юноша удивился, увидев там отца Иоганна в белом костюме и с кожаной плеткой в руках. В этот день Юкнюс насмотрелся, как руководитель миссий распоряжается здесь, полосуя плетью рабочих прииска.

Как-то Юкнюс разговорился с закончившим работу мулатом:

— Сколько платят здесь за работу индейцам? Ведь мы водим их сюда целыми группами.

— А вы у отца Иоганна спросите! Что, неудобно? — ухмыльнулся мулат. — За целый месяц работы хибаро получает дешевенький костюм на свадьбу, а денег ему вообще не платят.

— Почему же они не требуют больше? Ведь работа здесь нелегкая.

— Хоть эта золотомойка и принадлежит двум хозяевам — Штрумме и отцу Иоганну, но действуют они согласованно: ни тот, ни другой не хотят повышать плату рабочим. Правда, появился было конкурент их сообществу, некий протестантский миссионер. Он открыл золотомойку в другом месте и стал побольше платить индейцам. Но его прииск сожгли.

— Кто? Почему? — заинтересовался Юкнюс.

— Кто? Отец Иоганн. И не только строящуюся золотомойку, но и миссию! Не выдержал протестантский миссионер, куда-то уехал. Здесь отца Иоганна все боятся больше мора. Лучше не пытайся жаловаться! Его руки и тебя достанут. Ты еще молод, так будь осторожным.

С этими словами он поспешно отошел от молодого монаха, будто убегал от кого-то. Оказалось, приближался отец Иоганн. Проходя мимо Юкнюса, он пронзительно посмотрел на него и сказал словами евангелия:

— «Vos amiei mei estis, si faceritis, quae ego praecpio vobis». [18] «Вы будете моими друзьями, если будете делать, что я прикажу» (лат.) .

Юкнюс должен был с поклоном произнести в ответ: «Promitto», [19] «Обязуюсь» (лат.) . но промолчал. Видно, отцу Иоганну это не понравилось, так как он раздраженно набил в ноздри нюхательного табаку и стал ожесточенно чихать.

На следующий день Юкнюса поставили на другую работу — таскать камни для стройки.

Разрушенные во время землетрясения дома были восстановлены. Их надо было освятить. Стоял май. Период жары подходил к концу. Вскоре должны были начаться ливни. Миссионерская станция Сукуа получила известие, что в ближайшее время миссиям нанесет визит епископ.

Началась напряженная подготовка к встрече высокого гостя.

Строительная группа Казираги строила «триумфальные» ворота. Сестры-миссионерки с индианками плели гирлянды, а потом обвили ими и ворота и двери церкви. На воротах прибили красное полотно с надписью: «Ecce sacerdos magnus». [20] «Это великий священник!» (лат.) .

В день приезда епископа у ворот с самого утра выстроился «почетный караул» из миссионеров и духовой оркестр. Перед воротами стоял столик, на нем деревянная тарелка с кусочками маниоки и солью. Оркестр заиграл марш, и со всех сторон стали сбегаться белые, метисы и индейцы. Хибаро были в праздничных таякунчах, вожди племен — в тавасах из перьев. В руках они держали копья, луки, ружья. Многие хибаро были одеты в свадебные костюмы, полученные от миссионеров. Даже корзины, в которых индейцы принесли фрукты и жареное мясо, были разукрашены разноцветными перьями. Такими же перьями были украшены и куски тканей, которыми индейские женщины привязывали к своим спинам младенцев.

Когда высланные вперед на конях братья-миссионеры известили, что епископ уже близко, к воротам подошел отец Иоганн. Он был в праздничном золототканом облачении. За ним шла свита из монахов, также в праздничных одеяниях. Хибаро, одетые в белые камжи, несли на высоких палках фонари из цветного стекла. Ученики школы в пестрых костюмчиках затянули церковные гимны.

Конная охрана выстроилась до самой реки. Несколько всадников поскакали навстречу епископу.

И вот вдали показалось облачко пыли. Вскоре стали видны всадники на мулах — это ехал епископ со своей свитой. Выехавшие навстречу епископу всадники трижды выстрелили в воздух из ружей.

Подъехав к воротам, епископ слез с мула. Это был седой, с продолговатым лицом, рослый мужчина. Он сбросил плащ и передал его подручным, которые кинулись облачать его в праздничное одеяние, а на голову надели высокую шапку — тиару. Кто-то из свиты подал ему епископский посох — длинную позолоченную палку с загнутым концом. Под звон колоколов и колокольчиков епископ направился в сторону церкви к обедне, а после обедни произнес на языке хибаро проповедь, обвенчал несколько индейских пар, одарил их стеклянными серьгами и бусами. Вождям племен за прекрасную встречу вручил по ружью.

В поисках новых форм миссионерской деятельности.

На миссионерской станции Сукуа идет футбольный матч. Ведь индейцы так любят футбол!

После службы на спортивной площадке начался организованный миссионерами футбольный матч. В нем принимали участие рабочие прииска и несколько индейцев. Хибаро футбол очень нравился. Они подзадоривали своих, чтобы те не сдавались. После игры, усевшись на траве, индейцы ели принесенную с собой пищу, завистливо осматривали подаренные епископом вождям ружья и удивлялись, откуда епископ берет деньги, что может купить столько ружей и так щедро раздавать их. Ведь чтобы приобрести ружье, хибаро приходится работать на золотомойке несколько лет.

— Наверное, много золотомоек у епископа? — расспрашивали Юкнюса молодые хибаро. — Или земли у него много?

— Ничего у него нет, — ответил миссионер.

Индейцы удивились.

— Кто же тогда дарит ему ружья?

— Вы!

Хибаро ничего не поняли. И Юкнюсу довольно долго пришлось объяснять им свою мысль.

— Вы работаете на плантациях миссий. Часть урожая идет в Куэнку — епископу. Работаете на золотомойке — половина золота уходит в миссионерский центр — тоже епископу. Так за чьи же деньги епископ сегодня раздаривал ружья? Не за ваши?

— Мы больше не будем работать! — возмущенно заявили хибаро.

— Но если вы захотите приобрести охотничье ружье или другую вещь, куда вы пойдете? В церковь! К отцу Иоганну.

Хибаро пожимали плечами, а Альфас Юкнюс чувствовал удовлетворение, что хоть раз решился сказать индейцам правду. Узы монашеского обета, привычка к послушанию до сих пор стесняли его. Но помпезность сегодняшней встречи епископа на фоне нищенского существования индейцев, лицемерная и показная щедрость «его преосвященства» возмутили и окончательно вывели из себя молодого монаха. Приближалась духовная беседа с епископом. Как поступить? Лицемерить дальше или откровенно, без недомолвок открыть духовному отцу свои мысли?