Альфонсас Гирскис - Я - миссионер

После исповедования миссионеров Я трогательной проповеди, в которой прославлялся их «тяжкий труд», епископ созвал всех на совещание.

— Миссионерские станции не выполняют свои основные задачи, — подчеркнул епископ. — Очень слабо осуществляются указания, содержащиеся в папских энцикликах. Ведь «Berum ecclesiae» Пия XI, «Berum novarum» Льва XIII и «Maximum illud» [21] Перечисляются энциклики римских пап, касающиеся совершенствования миссионерской деятельности. Бенедикта XV — это великая хартия в истории миссий. Миссионеры должны прийти к язычникам, построить им церковь, научить их христианской вере, подготовить местное духовенство. А мы? Эта проблема решается в Эквадоре со времен иезуитов, но решена ли она? Нет! Ужасно! Дольше так продолжаться не может. Подготовленные миссиями Макас катехеты являются, по существу, полудикарями. Слабо знают испанский, не поддаются воспитанию, а часть их сбежала из семинарии! Значит, учителя и руководители станции Макас не выполнили энциклики папы Пия XI «Berum ecclesiae». Как только эпидемия оспы в тех местах кончится, на станцию Макас будут посланы новые миссионеры. Бывшие миссионеры Макас через неделю отправятся в Роджи и там организуют новую миссионерскую станцию.

— А отец Анджело Виний с матерью Хозефиной тоже поедут туда? — спросил один из миссионеров.

— Они… — промямлил епископ, — находятся на лечении. В санатории. В Бразилии.

«Спелись!» — со злой усмешкой подумал Юкнюс. Видно, эта усмешка не осталась незамеченной епископом, потому что он испытующе взглянул на Юкнюса и добавил:

— Миссионер Альфас Юкнюс, зайди ко мне завтра для духовной беседы. Вот так. Какие еще вопросы? Или жалобы? Никто из вас не жаловался мне письменно на отца Иоганна?

Воцарилась мертвая тишина.

— Знайте, братья во Христе, что отец Иоганн — старый салезианский миссионер. Как говорится, прошел огонь и воду, но перед всеми бурями выстоял как самое крепкое здешнее дерево — чионта. Он умеет согласовать духовную пользу с материальной как настоящий хозяин миссии. За большие заслуги перед церковью он назначается каноником. Да благословит его и его святые дела господь бог, во веки веков!

— Аминь, — хором ответили собравшиеся.

«Какая несправедливость, — мысленно возмутился Юкнюс. — Но что скажет епископ во время духовной беседы. Надо сосредоточиться. Все хорошо обдумать, решить».

И Альфас Юкнюс первым вышел из церкви.

Еще с отцом Анджело Альфас Юкнюс хотел поговорить откровенно, разобраться в своих сомнениях, но, опасаясь быть неправильно понятым, так и не решился постучаться в комнату руководителя миссий.

Теперь Альфас Юкнюс с нетерпением ждал духовной беседы с епископом. Не так он представлял себе работу миссий и их цели. Нынешнее миссионерское начальство постоянно проповедует, что святая обязанность миссионера побольше молиться, но молитвы, обедни и другие богослужения не только сокращаются, но часто и вовсе не служатся отцами-миссионерами. Руководителя миссии Макас отца Анджело чаще можно было встретить в джунглях на охоте, нежели в церкви за молитвой.

Богатство, женщины… Ведь за одно ружье отец Анджело купил у хибаро не только невесту, но и участок ее первого мужа, а саму вдову часто приглашал в свою комнату. И не ее одну. А отец Иоганн гораздо чаще бывает на золотомойке, чем на миссионерской станции.

Богатство, только богатство их интересует. Из-за него они не видят ни миссий, ни бога. Где уж тут думать о просвещении индейцев! Верят ли отцы-миссионеры в то, что проповедуют?

Всю ночь Альфас Юкнюс не спал, готовился к духовной беседе. На рассвете он постучался в комнату епископа. Преклонил колени, поцеловал его перстень и поднялся с опущенными глазами.

— «Beati humiles, eorum est regnum coelorum», [22] «Да будет благословенны смиренные, их ждет царство небесное» (лат.). — с улыбкой привычно начал епископ.

Юкнюс сосредоточился, чтобы не выдать своих смятенных чувств. Не поднимая глаз, немного волнуясь, он произнес:

— Я пришел с большой просьбой, отец мой.

— С просьбой? — заинтересовался епископ. — Может быть, хочешь вернуться в Макас?

— Нет, ни в коем случае!

— Может, в Куэнку хочешь? Нет? Я знаю, ты старался, действительно старался учить хибаро. Так о чем ты просишь?

— Я не хочу оставаться в Эквадоре, ваше преосвященство. Прошу отпустить меня домой, в Литву. Не нравится мне работа в миссиях. Не такие просветители нужны индейцам.

— Вот как, — задумчиво произнес епископ. — Я слышал, что ты индейцам всякую ерунду рассказываешь. Подобает ли это миссионеру? Все-таки хочу надеяться, что ты передумаешь. Ты ведь способный. Оставайся в Южной Америке! Разрешу поехать на курорты Бразилии или Чили, отдохнешь. В духовной академии учиться будешь. Ученым мужем станешь.

— Я решил — хочу на родину.

— Но знай, mio caro [23] Дорогой мой (итал.). святой отец тебе отпущения не даст. Я ему все напишу. Ты распространял среди язычников еретические мысли! Если надумаешь бежать из миссий, будешь объявлен еретиком. Чего ты добьешься? У себя на родине даже паспорта не получишь. Подумай хорошенько.

Альфас Юкнюс хорошо знал, что если он покинет миссию и уйдет из ордена салезианцев, то в Литве его ждут большие неприятности: родители будут огорчены, и работу едва ли сразу удастся найти. Кто захочет взять на службу «монаха-расстригу»? Но все это уже не могло поколебать его решения уйти из церкви.

— Я не буду просить отпущения у святого отца, так как давно уже сомневаюсь в существовании бога, а в пользу миссионерской работы и подавно не верю. Не хочу быть лицемером!

Альфас Юкнюс поклонился епископу и решительно вышел. «Будь, что будет, — подумал он про себя. — Первый шаг сделан».

Самый трудный шаг — первый. Совершив его в далеком Эквадоре, Альфас Юкнюс нашел в себе силы сделать и последующие. Разрыв с салезианцами, уход из церкви и, наконец, полный разрыв с религией — таковы этапы духовного освобождения юноши.

Прошло много лет. И сейчас, воскрешая в памяти события давно минувшего времени, Альфас Юкнюс (под именем которого выступает один из авторов повести — А. Гирскис) прекрасно понимает ту роль, которая была отведена ему, молодому миссионеру, в осуществлении политики католической церкви, стремящейся подчинить своему влиянию весь мир. Как честный человек, Альфас не мог мириться с тем, что он видел. Он не мог мириться с бессовестным обманом индейцев, к которому сплошь и рядом прибегали миссионеры, с ненасытной алчностью «слуг господних», для которых собственные интересы и интересы власть имущих были куда важнее, чем заботы и горести индейцев. Его возмущало служение миссионеров делу духовного закабаления малых народов в угоду современным «конкистадорам».