Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

В этой щекотливой ситуации, если верить рапорту Юрченко, «Герд» специфическим образом выставил свою собеседницу «в лучшем свете». На вопрос Стародубцевой, почему он также не был арестован, хотя с ним вели свои контрреволюционные разговоры ее муж, Гаврилов, Гладков и Чулков, «Герд» дал сначала «соответствующие пояснения». В ответ же Стародубцева совершенно неожиданно подтвердила, что все те разговоры, на основании которых еще до пожара на заводе были выявлены вожаки троцкистской группы, действительно были «контрреволюционными» по содержанию.

После описания операции по прослушке Юрченко в конце своего рапорта информировал Кобулова о том, что в ближайшее время Николаевский обком КП(б)У должен был утвердить уже последовавшее восстановление в партии Кобцева, Гаврилова, Гладкова, Чулкова и Деревянченко, однако не преминул при этом упомянуть, что Гаврилов и Деревянченко ведут себя антисоветски и были уволены со своей работы на «оборонном заводе». Это упоминание можно трактовать как подсказку для Кобулова вмешаться в дело на уровне ЦК КП(б)У [1232] Докладная записка нач. УНКВД по Николаевской области И.Т. Юрченко зам. наркома внутренних дел УССР А.З. Кобулову о группировании бывших арестованных, освобожденных из под стражи в гор. Николаеве.22.07.1939 // Там же. Т. 9. Л. 147152. .

Что же касается собственно операции по прослушке, то, с точки зрения Юрченко, можно было выделить два ее главных результата. Во-первых, целиком и полностью получила подтверждение оценка «Герда», согласно которой существовала хорошо организованная группа заговорщиков, настроенных резко враждебно по отношению к партии и государству и стремившихся, в первую очередь, дискредитировать органы НКВД. Во-вторых, и это был новый аспект, выяснилось, что группа оказывала сильное давление на жену главного свидетеля обвинения Стародубцеву, подтвердив тем самым свои троцкистские взгляды в прошлом и настоящем, и это давление стало причиной, по которой Стародубцева внезапно якобы солидаризовалась с НКВД.

Рапорты Юрченко, а также организованная им операция по прослушке послужили краеугольным камнем хорошо скоординированной акции по защите сотрудников УНКВД по Николаевской области от грозящего им обвинения в нарушении социалистической законности. О такой возможности они подозревали, самое позднее, с начала января 1939 г., когда Карамышев, еще занимавший тогда свой пост начальника УНКВД, на специальном собраний сотрудников зачитал совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. и дал соответствующие пояснения. Непосредственно вслед за этим, 15 января 1939 г., последовала позорная отставка Карамышева. Он потерял все свои политические посты: членство в Николаевском областном комитете КП(б)У и мандат депутата Верховного Совета УССР. Весной 1939 г. Карамышева настиг еще один удар: очередная экспертная комиссия, как уже упоминалось выше, пришла к заключению, что пожар на судостроительном заводе № 200 мог быть также делом случая [1233] Протокол судебного заседания Военного трибунала войск НКВД Киевского округа в закрытом судебном заседании. 1823.03.1941// ОГА СБУ. Киев. Ф. 5. Д. 67990. Т. 13. Л. 451. . Новое руководство УНКВД по Николаевской области стало действовать в защиту корпоративных интересов, а значит, и Карамышева, только в апреле 1939 г., в ходе кампании по освобождению подследственных и параллельно с начавшимися допросами Карамышева [1234] Допросы Карамышева начались в апреле 1939 г. См. Заявление П.В. Карамышева Л.П. Берии. 27.11.1939 // Там же. Т. 1. Л. 186–186 об. . Организовав слежку за «троцкистами», руководство Николаевского УНКВД отнюдь не нарушало новой инструкции Берии № 00262, которая, в том числе, требовала «всех освобожденных […] взять на оперативный учет НКВД» [1235] Протокол закрытого судебного заседания ВТ. 27.12.1940-04.01.1941 // Там же. Т. 13. Л. 232. .

Возникает ощущение, что чекисты, которым предстояло оказаться на скамье подсудимых, составляли ядро аппарата Николаевского управления НКВД и в своей попытке обезопасить себя и добиться оправдания могли рассчитывать на мощную поддержку коллег, особенно со стороны руководства управления.

Несмотря на все усилия нового начальника УНКВД, обелить своих подчиненных, в начале августа 1939 г., т. е. спустя немногим более недели после рапорта Юрченко от 22 июля 1939 г., последовал арест начальника СПО УНКВД Трушкина и его бывшего начальника Карамышева [1236] Ордер на арест Трушкина был датирован задним числом, дата изме-йена с 7 на 5 августа 1939 г. См.: Ордер на арест Я.Л. Трушкина. 5.08.1939 // Там же. Т. 1. Л. 34. Однако фактически он был арестован 3 августа 1939 г. См.: Анкета арестованного Я.Л. Трушкина. 11.08.1939 // Там же. Т. 1. Л. 36. Ордер на арест П.В. Карамышева датирован 07.08.1939 // Там же. Т. 1. Л. 7. На самом деле Карамышев был взят под стражу уже 4 августа 1939 г. См.: Анкета арестованного П.В. Карамышева. 15.08.1939 // Там же. Т. 1. Л. 8–8 об. . При этом арест Карамышева не был лишен определенной драматичности и элементов инсценировки. Карамышев позднее так описывал его в своем письме на имя особоуполномоченного НКВД Украинской ССР, проводившего следствие: «Меня схватили на глазах у публики, в том числе моих избирателей, тащили из одного конца вокзала в другой с криком “Давай оружие”. Так расправляются с избранниками народа на глазах у самих избирателей. Что это такое? И с чем это сообразно? Странно и непостижимо! […] Меня арестовали без предъявления санкции Верховного Совета УССР» [1237] Заявление арестованного П.В. Карамышева в следственную часть НКВД УССР. 18.01.1940 // Там же. Т. 1. Л. 219–220 об. .

В постановлениях прокуратуры г. Николаева на арест Трушкина и Карамышева значилось, что они виновны в служебных преступлениях по статье 206, пункт 17 «а» УК УССР, то есть им вменялись менее тяжкие проступки [1238] Постановление Военного прокурора пограничных и внутренних войск Киевского округа Морозова о санкционировании ареста П.В. Карамышева. 02.08.1939 // Там же. Т. 1. Л. 6. Первая санкция для оформления ордера на арест Трушкина была дана 1 августа 1939 г. В ней еще упоминается § 206, пункт 17 «б» УК УССР. См.: Постановление на Я.Л. Трушкина. 01.08.1939 // Там же. Л. 31. Второе постановление на арест было датировано 2 августа 1939 г. См.: Постановление на Я.Л. Трушкина. 02.08.1939 // Там же. Л. 29. Арест Карамышева санкционировал военный прокурор Морозов, а арест Трушкина — заместитель народного комиссара внутренних дел УССР А.З. Ко-булов. . Конкретные обвинения в адрес Трушкина гласили, что он проводил «[…] необоснованные аресты, утверждал справки, не соответствовавшие действительности, на партийных работников и специалистов заводов, допускал грубейшие извращения в следствии, протоколы составлялись в отсутствии обвиняемых, после чего корректировал их, поощрял и культивировал провокационные методы следствия. В 1939 году, после решения ЦК и СНК, Трушкин умышленно задерживал освобождение ряда арестованных, оказавшихся оговоренными, в то же время без всякого основания освободил свыше 40 человек арестованных, на коих имеются соответствующие серьезные компрометирующие материалы. По показаниям арестованных [Л.М.] Тейтеля и [А.М.] Шепетина [1239] Речь идет о сослуживцах Трушкина по СПО УГБ УНКВД Черниговской области Тейтеле Лазаре Моисеевиче (1902–1938) и Шепетине Аврааме Мордковиче (1896–1939). , Трушкин характеризуется, как антисоветская личность, поддерживающая к-р троцкистские взгляды» [1240] Постановление на Я.Л. Трушкина. 02.08.1939 // Там же. Т. 1. Л. 29. .