Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

В итоге были арестованы 973 работника НКВД, некоторые из них получили длительные сроки заключения и даже смертные приговоры, но большинство отделались символическими наказаниями [14] Юнге М, Бордюгов Г., Биннер Р. Вертикаль большого террора. С. 424. . Так, в Украине значительную часть бывших сотрудников обвинили в должностных преступлениях (статья 206-17, пункт «а» или «б» Уголовного кодекса УССР) [15] Ст. 206 п. 17 а)*: Злоупотребление властью, превышение полномочий, бездеятельность в службе лиц начальственного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии, если эти действия осуществлялись систематически, или по корыстным соображениям, или в связи с другой личной заинтересованностью, а также в случае, если они своим последствием имели дезорганизацию порученных им сил или порученного им дела, или разглашение военных тайн, или другие тяжкие последствия, или в случае, если они и не имели указанных последствий, но заведомо могли их иметь, или были осуществлены во время военного времени или в боевой обстановке — наказывается лишением свободы на срок не менее чем на 6 месяцев. [Ст. 206 п. 17] б**: Те же самые действия, но при особо отягчающих обстоятельствах — высшая мера социальной защиты. [Ст. 206 п. 17] в)** […]. *) [и] **) в редакции постановлении ЦК и СНК УССР от 25.01.1928. См: Кримінальний кодеке УРСР. Офіційний текст зі змінами і доповненнями на 1 жовтня 1938 р. — Київ, 1938. С. 132. Перевод с украинского Ольга Довбня. .

Михаил Суслов, первый секретарь Орджоникидзевского обкома ВКП(б), выступая на партийной конференции в марте 1940 г., сказал, что в то время как треть общего состава работников НКВД находилась под следствием, были осуждены только несколько десятков человек. По его словам, проводившие проверку старались подходить к каждому случаю индивидуально, чтобы сохранить тех товарищей, особенно среди нижних чинов и молодежи, кто совершал нарушения социалистической законности под давлением преступных требований, и что из НКВД вычитали только тех, кто действовал по собственной инициативе и злому умыслу, а также имел эгоистические и враждебные намерения [16] Процитировано в: Khlevniuk Oleg. Party and NKVD. P. 31–32. .

«Инициатива» и «злой умысел» могли подразумевать массовую фальсификацию дел, убийства во время допросов и систематическое воровство, а иногда и перепродажу имущества жертв. Среди арестованных сотрудников НКВД одни были садистами, другие циниками и коррумпированными людьми, третьи — просто «хорошими» чекистами в патологическом контексте того времени. И, разумеется, все они просто «исполняли приказы», одни более «творчески», чем другие.

В декабре 1938 г. Амаяк Захарович Кобулов, «человек Берии», прибыл в Украину, чтобы принять командование республиканским НКВД. Прежний начальник, Александр Иванович Успенский, сбежал, понимая, что падение Ежова означает и его собственную гибель [17] Петров H.B., СкоркинК.В. Кто руководил НКВД, 1934–1941: Справочник / Ред. Н.Г. Охотин, А.Б. Рогинский. — М.: Звенья, 1999. С. 76. . Кобулов начал «чистку чистильщиков» в Украине, приведшую к закрытым судебным процессам военного трибунала войск НКВД Киевского особого военного округа. Эти процессы касались сотрудников всех уровней — республиканского, областного и районного в иерархии украинского НКВД. История «чистки чистильщиков» долгое время оставалась скрытой от общества. Материалы судов были засекречены в советских архивах и оставались засекреченными после распада СССР в архиве ФСБ России. В Украине, однако, архивы открыли свои двери для исследователей, ищущих информацию об этих исключительно важных событиях советской истории.

Проект, в результате которого появилась эта книга, начался в 2010 г. на конференции, посвященной сталинскому террору, организованной Джеймсом Харрисом в Лидсе (Великобритания) [18] Результатом конференции стала публикация книги: The Anatomy of Terror: Political Violence under Stalin / Ed. James Harris. - Oxford: Oxford University Press, 2013. . Линн Виола представила там доклад по общей теме perpetrators * [19] Lynne Viola. The Question of the Perpetrator in Soviet History // Slavic Review. Spring 2013. N. 1. Vol. 72. P. 1–23. . Марк Юнге отметил, что доступны материалы о perpetrators в украинских архивах. Затем в 2011 г. Виола и Юнге объединились с группой известных историков из Украины, России, Молдовы, Грузии и США, имевших большой опыт работы в архивах органов безопасности бывшего Советского Союза. Среди этих историков: Валерий Васильев, Вадим Золотарёв, Ольга Довбня, Сергей Кокин, Роман Подкур, Джеффри Россман, Андрей Савин и Алексей Тепляков. Позднее к нам присоединились Игорь Кашу и Тимоти Блаувельт, которые провели аналогичные исследования в архивах Молдовы и Грузии.

Нашими главными источниками в этом исследовании были следственные и личные дела арестованных сотрудников НКВД, а также стенографические протоколы партийных собраний в органах госбезопасности. Эти источники стали еще одним «окном» для изучения наиболее засекреченного периода сталинизма — периода массовых репрессий НКВД. Следственные дела содержат стенографические отчеты о закрытых судах над оперативными работниками НКВД республиканского, областного и районного уровней. Они также включают подлинники ордеров на арест, материалы обысков, биографические данные, внесенные в стандартные бланки, автобиографии осужденных, протоколы допросов арестованных и показания свидетелей, апелляции и петиции, документы по вынесению приговоров и разные типы других документов. Личные дела содержат дополнительные биографические и служебные данные, в то время как материалы партсобраний дают богатую информацию об условиях и обстановке в соответствующем подразделении НКВД.

Одной из первых спорных проблем для участников этого проекта стала терминология. Было неясно, как переводить на украинский или русский языки английский термин perpetrator [20] Повторим, что в русско-английских словарях слово perpetrator также переводится как нарушитель, преступник и виновник. См.: Англо-русский словарь: 14-е издание / Ред. В.К. Мюллер. — New York: Dutton, 1973. С. 561; Oxford Russian Dictionary, 4-th ed. / Eds. Marcus Wheeler, Boris Unbegaum, Paul Falla, and Della Thompson. - Oxford and New York: Oxford University Press, 2007. P. 1019. . Одни участники предлагали использовать довольно бесцветный, но, возможно, менее «нагруженный» по смыслу термин «исполнители», другие — более жесткий, но и более субъективный термин «каратели» в качестве эквивалента английскому perpetrator. В конечном итоге согласия в вопросе терминологии так и не достигли, но всех, участников объединили усилия в изучении чистки в НКВД, особенно историй тех сотрудников, которые по результатам проверки были арестованы.

Ключевые вопросы в этом проекте были связаны с изучением обоснования «чистки чистильщиков» — феномена, возникшего в зените сталинской власти: каковы были мотивы руководства страны в проведении арестов и судебных процессов по делам сотрудников НКВД? Каковы были критерии в выборе сотрудников НКВД для увольнения и ареста? Была ли эта чистка просто поиском «козлов отпущения», позволившим руководству переложить вину за массовые репрессии на кадры низшего уровня? Была ли эта чистка результатом конфликта между клиентелами в НКВД или других структурах? Мы также стремились изучить механизм судебных процессов и их политический смысл, понять ту настойчивость, с которой руководство настаивало на использовании дискурса «нарушения социалистической законности». Возможно, еще более важно то, что мы старались понять собственные мотивы сотрудников НКВД: действительно ли они верили в то, что творили, или были карьеристами и функционерами, исполнявшими приказы из страха или бюрократической рутины? Были ли они садистами, уголовниками или «обычными людьми» (в том значении, в котором Кристофер Браунинг использует этот термин для обозначения perpetrators в изучении Холокоста). Наконец, мы стремились предложить богатые деталями микроисторические описания и новые эмпирические данные для обогащения нашего понимания массовых репрессий (Большого террора), взглянув на них из комнат допросов и расстрельных камер НКВД.