Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Для Мозохина фоном и контекстом репрессий является пси* хическая предрасположенность Сталина к насилию, его борьба за единоличную власть, равно как и его стремление установить бю* рократическую систему управления [38] Там же. С. 14. . В то же время непосредственно внутриполитические факторы, включая повседневное подавление сопротивления и инакомыслия в обществе, осуществление государственного контроля, упоминаются Мозохиным мимоходом. Инициативы НКВД по борьбе с «врагами народа», равно как стиль и методы деятельности чекистов, практически не находят у Мозохина освещения. Таким образом, он игнорирует собственную заинтересованность органов госбезопасности в репрессиях, замалчивает свободу действий, которую они имели, а также отрицает совокупную ответственность госбезопасности и милиции. Когда же эту щекотливую тему избежать не получается, как в случае с массовыми операциями, то НКВД обеляется: якобы основная масса сотрудников подвергалась давлению со стороны партийного и собственного руководства; их обманывали, натравливали и даже принуждали к «нарушению социалистической законности» [39] Там же. С. 146, 158, 161, 171. . Остальные авторы, принадлежащие к этому направлению в историографии, еще более откровенно стремятся оправдать чекистские органы. Они утверждают, что НКВД выполнял противоправные приказы, поскольку у чекистов не было другого выбора. В случае отказа от проведения массовых репрессий сотрудники НКВД сами бы стали жертвами.

Другой вариант оценки карательной деятельности НКВД предлагал российский историк Виктор Данилов, утверждавший, что в органах НКВД существовало серьезное сопротивление подготовке и проведению массовых репрессий. Из факта ареста в июле 1937 г. ряда высокопоставленных сотрудников НКВД Данилов делает вывод, что причиной этих арестов послужил дух сопротивления, якобы свойственный чекистам, которые не забыли о негативном опыте коллективизации и индустриализации 19281933 гг.: «[…] в этой среде было нежелание участия в кровавой расправе с тысячами невинных людей» [40] Данилов В.П. Советская деревня в годы «Большого террора» // Трйге-дия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы: В 5 Т. 1927–1939 / Сост. В. Данилов, Р. Маннинг, Н. Охо-тин и др. — М., 2004. Т. 5: 1937–1939. Кн. 1: 1937. С. 34–35,43. . Ряд других авторов полагает, что критическое отношение к террору имело место даже на низших ступенях иерархии НКВД, что привело к стремлению Дистанцироваться от спущенных сверху приказов. Эта позиция создает впечатление, что сотрудники НКВД низшего звена правильно «расшифровали» преступные намерения руководства, однако ничего не могли поделать против репрессивных приказов, спущенных сверху [41] Каманов В. Чекистская междоусобка // Кузбасс (Кемерово. 1997. 13 ноября; Овчинников В ., Павлов С. Глас вопиющего в застенках НКВД // Юр-га. 2004. 15 декабря. С. 5; Ватлин А.Ю. Террор районного масштаба: «мае-совые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 19371938 гг. — М., 2003. С. 110–112; Лейбович О. Сотрудники НКВД в Прикамье в 1937–1938 гг. (неопубликованная рукопись конференции «Les mdchanismes de la terreur», 9-11.12.2007, - Париж). .

Третье течение представляют российский историк Алексей Тепляков (Новосибирск) и украинский историк Вадим Золотарёв (Харьков). Они применяют двоякий метод: с одной стороны, реконструируют биографии ведущих представителей органов госбезопасности Сибири и Украины [42] Из многочисленных публикаций А. Теплякова и В. Золотарёва см., например: Тепляков А.Г. Опричники Сталина. М., 2009; Он же: Персонал и повседневность Новосибирского УНКВД в 1936–1946 гг. // Минувшее. — М.; СПб. 1997. № 21. С. 240–293; Шаповал Ю., Золотарьов В. Всеволод Балиць-кий. Особа, час, оточення. Київ, 2002; Золотарьов В. Олександр Успенський. Особа, час, оточення. — Київ, 2004; Золотарьов В. Випробування совістю. Сторінки біографії комісара держбезпеки 3-го рангу С. Мазо // 3 архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2000. № 2–4. С. 374–389; Золотарьов В. ЧК-ДПУ-НКВС на Харківщині. Люди та долі. 1919–1941. — Харків, 2003; Золотарьов В. Секретно-політичний відді ДНУ УСРР: справи та люди. — Харків, 2007. Большое значение для историографии «карателей», которая все еще находится в зачаточном состоянии, а также для реконструкции биографии сотрудников карательных органов имеет биографический справочник, подготовленный Н.В. Петровым и К.В. Скоркиным. См.: Петров К, СкоркинК. Кто руководил НКВД 1934–1941. Справочник. — М., 1999. . С другой — исследуют механизмы террора [43] Тепляков А.Г. Сибирь. Процедура исполнения смертных приговоров в 19201930־-х годах // Голоса Сибири. Литературно-художественный альманах. 2006. № 4. С. 213277־. ( http://golosasibiri.narod.ru/almanah/vyp_4/027 teplyakov_04.htm, дата обращения 13.12.2015); Тепляков А.Г. Машина террора: ОГПУ-НКВД Сибири в 19291941־ гг. — М., 2008; Тепляков А.Г. Органы НКВД Западной Сибири в «кулацкой операции» 19371938־ гг. // Сталинизм в советской провинции. Массовая операция на основе приказа № 00447 / Сост. Р. Биннер, Б. Бонвеч, М. Юнге, — М., 2009. С. 536–571. Приблизительно так же работает украинский историк Валерий Васильев: Васильев В. Механізми «великого терору»: місцевий зріз (діяльність обласних УНКВС у лютому ־ листопаді 1938 р.) // 3 архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2007. № 1 (28). С. 135157־. . Используя аналогичный подход, Александр Ватлин (Москва) опубликовал исследование в жанре микроистории [44] Ватлин А.Ю. Террор районного масштаба: «массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 19371938־ гг. — М., 2003. . А. Тепляков, анализируя «психологию, обычаи и нравы» чекистов, пришел к выводу о клановой структуре, свойственной органам госбезопасности. Он описывает не только систему патроната и персональной клиентелы, но и коррумпированность органов, готовность чекистов прибегнуть к издевательствам и пыткам, равно как и к фальсификациям материалов следствия. Лояльность чекистов по отношению к режиму обеспечивали система привилегий в комбинации с боязнью в любой момент самим превратиться в жертву [45] Тепляков А.Г. Машина террора. С. 346593־465;454־; Тепляков А.Г. Опричники Сталина. ־ М., 2009. С. 9. . Золотарёв создает свои работы преимущественно в биографическом ключе, хотя и пытается делать это в рамках институционального подхода.

«Каратели» рассматриваются в историографии в первую очередь как составная часть и обезличенный инструмент государственных и партийных метаструктур. В том числе сам автор настоящей статьи, описывая роль секретаря тройки на примере УНКВД Алтайского края, фактически затушевывает индивидуальные особенности и действия конкретного человека, в результате чего возникает, хотя и непреднамеренно, образ безучастного кабинетного преступника, лишенного каких-либо эмоций. Только в отдельных случаях историкам удавалось нарисовать образ советского «карателя» как индивидуума. Когда же это происходило, то речь шла почти исключительно о чекистах, которые выделялись из общей массы своим особым энтузиазмом в осуществлении репрессий, цинизмом, выдающимся организаторским талантом и т. д. В итоге в историографии доминируют исследования, посвященные этим «исключительным» личностям. Что же касается «среднестатистических карателей», то из-за дефицита источников до сего времени были написаны только два портрета: речь идет об А.Г. Агапове, начальнике РО НКВД Солтонского района Алтайского края, и В.Д. Качуровском, сотруднике КРО УНКВД по Новосибирской области [46] Юнге М. 9 Жданова Г.Д. Проведение карательной акции в Солтонском районе Алтайского края // Массовые репрессии в Алтайском крае. С. 432־ 479; Юнге М 9 Бордюгов Г, Биннер Р. Вертикаль большого террора. С. 419–422. .