Рейми Лиддл - Долой возраст, к чёрту дом!

«Мне очень жаль, пап, – сказал я, – но это правда». Я обнял его за плечи, но он рухнул на кресло, оттолкнув меня раньше, чем я смог утешить его.

Несколькими днями ранее из разных уголков страны прибыли все члены нашей семьи – ради моей сестры. Должно быть, она уже тогда чувствовала, что ее конец близок. Она знала это еще до того, как врачи сообщили ей об этом. Часом ранее я сидел в больнице, в переполненном зале ожидания, читая журнал. Подняв глаза, я увидел перед собой хирурга Стейси. Ее форма была грязной, а маска висела на шее, и я почувствовал себя героем телесериала «Скорая помощь».

«Раковая опухоль растет слишком быстро, – прямо сказала она, – боюсь, мы ничего больше не можем сделать».

Ее слова повергли меня в шок. Всего лишь несколько часов назад я держал Стейси за руку, когда ее готовили к операции. Для доктора Ли эта операция была первой из девяти, назначенных на этот день, и я с надеждой наблюдал за тем, как медицинская сестра катит носилки Стейси через двойные двери в операционную. «Все будет хорошо, Стейси», – сказал я ей, и двери бесшумно захлопнулись за ее спиной.

«Вы точно уверены, доктор Ли?» – с трудом выдавил я.

«Да. Ей осталось жить всего несколько дней», – ответила она, и ее голос надломился: она не могла скрыть эмоций за своей привычной профессиональной выдержкой. Мне показалось, что ей тоже было жаль проигрывать этот бой, ведь она лечила Стейси в течение всего прошлого года.

Я тихонько всхлипнул и почувствовал спазм в груди, пытаясь сдержать слезы, которые все равно текли по щекам. Я не выдержал и зарыдал, меня накрыли невероятная тоска и боль. Все, кто сидел в зале ожидания, с тревогой посмотрели на меня. В их глазах читалось беспокойство – каждый мой отрывистый всхлип подтверждал их худшие опасения. И мои худшие опасения.

Кто-то вызвал психотерапевта, и меня проводили в ее кабинет, чтобы другие не слышали моих стенаний. Врач изо всех сил старалась утешить меня. Я взял несколько бумажных платочков, которые очень удачно стояли на крае ее стола, вытер глаза и начал потихоньку приходить в себя. Но я вновь почувствовал гнетущую тоску, когда понял, что мне придется сообщить о случившемся родителям.

Я позвонил Рейми с парковки больницы и рассказал ей, что произошло. «Как я расскажу об этом родителям? – спросил я слабым голосом. – Это убьет их».

«Держись, Тим, – ответила Рейми, – будь сильным ради своей сестры, она очень рассчитывает на это». Глубоко в душе я знал, что она права.

Мама просто сидела в кресле, ее хрупкое тельце сжалось еще больше, когда я сообщил родителям ужасную новость. Папа мерил комнату шагами, не желая смириться с тем, что он только что услышал. Я сказал им то, чего не хочет услышать ни один родитель: они переживут свою дочь.

Когда мне исполнилось двадцать, я собрал все свои вещи, упаковал их в голубой «Датсун B210» и отправился через полстраны к южной части Скалистых гор, в штат Колорадо, чтобы начать там новую жизнь. Палящий июльский зной бросил вызов моему рвению, ведь мне предстояло преодолеть 1200 миль на машине без кондиционера. Несмотря на то что в «штате столетия» у меня не было знакомых, я знал, что там мой дом. Я явно ощутил это после того, как в прошлом году мы провели там 10 дней с моей бывшей девушкой. Думая только о новой жизни, я старался не смотреть в прошлое.

Стейси тогда было всего тринадцать, и после моего отъезда она осталась единственным ребенком в семье. Ей нравилось смотреть мультики после того, как она выполняла свою часть работы по дому. Она любила наряжаться, смешивала стили, но всегда брала с собой игрушечный пистолет, или меч, или и то и другое. Она играла на флейте, а позже даже выступала на парадах в составе школьного оркестра.

В то время я редко навещал родителей и вообще редко вспоминал о своей семье. В течение нескольких лет мы провели вместе всего пару выходных, мне редко удавалось выбраться, потому что у меня было мало денег – я был студентом Колорадского университета в Боулдере. На самом деле, в те годы мой бюджет был настолько ограниченным, что мне приходилось пересматривать план расходов каждый раз, когда я звонил по межгороду домой, а делал я это довольно редко.

С моей первой женой мы познакомились в колледже. Мы поженились через несколько лет после выпуска. Мы сыграли свадьбу в горах Лонгс-Пик, и тогда я впервые увидел свою сестру взрослой. Ей было 22 года, и она только что отслужила в армии США, получив звание второго лейтенанта благодаря тому, что в колледже посещала курсы подготовки офицеров запаса.

Когда она приехала на нашу свадьбу в сопровождении родителей, на ней была надета униформа: юбка, рубашка, пиджак и берет. Я с трудом узнал ее. У нас не было времени пообщаться до церемонии, а потом она ушла раньше, чтобы проводить папу, которому трудно было дышать в горах из-за перепада высот. Потребовалось еще десять лет, чтобы я, наконец, смог по-настоящему поговорить со своей сестрой.

На протяжении всех этих лет ее жизнь была очень насыщенной: четыре года она проработала экспертом взрывотехнической службы. Как и мама, она разрушала стереотипы о «слабом» женском поле, взявшись за опасную работу по обеззвреживанию мин и снарядов. Она также прошла подготовку в подразделении «Морских котиков» США, чтобы научиться погружаться. Этот навык был необходим для разминирования ядерной боеголовки на затонувшей подлодке. В ходе финального испытания перед ней стояла задача дезактивировать муляж снаряда где-то в устье реки Потомак на затопленной субмарине, точное местоположение которой было засекречено. Позже ее отправили в Виченцу, Италия, откуда она ездила по всему миру, обезвреживая террористические бомбы от Северной Ирландии до Израиля. В свое свободное время она разъезжала на скоростном мотоцикле по итальянским Альпам.

«А у тебя в руках бомбы когда-нибудь взрывались?» – как-то спросил я ее, заметив, что на руках у нее пропали волосы.

«Ну да, было разок, – беспечно бросила она, – я подлетела на 100 футов в воздух».

«А родители знают?»

«Нет».

Стейси и папа всегда были неразлейвода. Пока я помогал маме готовить, красить дом, строить сарайчик для хранения садового инвентаря или составлять список того, что нужно починить, Стейси и папа ходили по выставкам оружия и разговаривали в машинах. Кроме того, она любила пощекотать его нервы своими безумными историями. Но, несмотря на это, ее ответ ничуть меня не удивил. В нашей семье так было принято: меньше знаешь – крепче спишь.

Она не получила звания капитана, так как, по словам руководства, не уделяла работе достаточно времени. На самом деле, несколько раз ей предпочли кандидатов-мужчин. И тогда она в полной мере ощутила на себе, что такое «стеклянный потолок» [3] Формально не обозначенный барьер, ограничивающий продвижение по службе по причинам, не связанным с профессиональными качествами человека. – Прим. перев. .