Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Однако необходимо было все-таки проникнуть в сам бассейн-барботер, разместить приборные датчики и вообще увидеть, что там делается, расплавилось ли днище реактора и, если нужно, принять возможные меры. Из немногих предложений одобрили закачку жидкого азота для охлаждения днища и реакторной массы, если она упадет в барботер.

Мир не знал подобной ситуации. Прежде чем “посмотреть", нужно пробить толстенную стену помещения барботера. “ Военные предлагали пробить стену методом направленного взрыва, но из этого ничего не вышло, — вспоминает бывший заместитель министра энергетики и электрификации СССР В.А. Лукин. — Взрыв не пробил полтора метра железобетонного монолита. Обратились в трест “Энергомеханизация”, чтобы отверстие “прожгли”. Наглядный пример того, как сложные работы в 30-километровой зоне приходилось выполнять именно энергетикам, профессионалам высшего класса.

Под руководством заместителей начальника треста В.Я. Диордицы и А.П. Фалалеева, а также начальника украинского участка этого треста А.В. Шевченко московские и украинские механизаторы ювелирно сложную работу выполнили. По расчетам физиков, находиться там можно было минуты, не более.

Одно отверстие поменьше — для закачки азота. Протащили и трубы. Все это — за два дня, с помощью отечественной техники. Для большего отверстия использовали шведскую технику — ее предложили авторы как последнее слово науки и техники: полудюймовые трубы, плотно забитые металлическими стержнями, которые предварительно нагреты. К концу трубы подводят кислород. Стержни начинают гореть и врезаются в стену. Это — грубое описание, без деталей. Но в процессе работы создавалась немыслимая жара и дым такой, что нельзя разглядеть 500-ваттные лампы. Поэтому приходилось часто прерываться и независимо от радиации. К тому же в толще стены эти трубы размягчались, загибались и уходили в непредсказуемом направлении. Все-таки прожгли...

В барботер проникли три киевлянина: Ю.Л. Цоглин, В.А. Шеховцов и Ю.Н. Гаврилюк, заместитель, директор Института ядерных исследований Украины.

Курчатовские ученые в это время решали свои задачи. Они быстро определили, где в здании можно ходить относительно спокойно, где — только бегом. Им самим приходилось мириться с таким режимом работы, чтобы анализировать состояние реактора, а также найти более или менее приемлемый путь на кровлю. И это были ученые, добровольцы, большинство которых до аварии к данному реактору непосредственно отношения не имели.

Теперь речь шла об относительно продолжительном пребывании в подреакторном пространстве и одновременно выполнении различных сложных и трудоемких работ. Руководили командой физиков Е.О. Адамов и В.Д. Письменный, а непосредственно квалифицированными институтскими учеными-дозиметристами — заведующий лабораторией, “играющий тренер” В.Ф. Шикалов. “То был большой коллектив профессионалов, мы меняли их еженедельно”, — рассказывает Шикалов. Сам он оставался на станции.

9 июня курчатовские и станционные физики совместно сдали по акту объединенную систему контроля нижних подреакторных помещений и приступили к систематическому обследованию всех помещений разрушенного энергоблока. К этой работе в тот период подключилась и третья команда — специалисты Союзного НИИ приборостроения во главе с И.С. Крашенинниковым и Научно-исследовательского и конструкторского института энерготехники под руководством Ю.С. Никитина.

Без этой предварительной работы были невозможны все дальнейшие практические действия как в самом разрушенном здании, так и на его кровле.

Ни один учебник не может предусмотреть все возможные погрешности в поведении человека. Ясно лишь, что при работе и экстремальных условиях требуется прежде всего высокая культура труда.

До начала работы в Чернобыле иностранную технику испытывали на базе минэнерговского института Гидропроект, отрабатывали приемы работы. Тогда все прекрасно получалось, но институт располагал “стенкой” меньшей толщины. Трудно было предположить, что именно толщина окажется принципиально осложняющим фактором. Трехсотмиллиметровую плиту будущие исполнители операции прожгли за две-три минуты.

В Чернобыле работа растянулась более чем на 10 дней. Работали в три смены бригадами по четыре человека. Жили тут же на станции, в бункере под АБК-1 — административно-бытовым корпусом первой очереди. Руководил тогдашний заместитель управляющего трестом А.П. Фалалеев. Он предложил свою кандидатуру, когда подбирали команду, поскольку другой начальник, вызванный для этой цели, ехать в Чернобыль отказался.

Вот это был действительно ад для рабочих, выполнявших эту задачу. В дополнение к радиации — дым, жарища, духота и еще нечто вроде изощренной пытки, когда костюмы абсолютно герметичны ради достижения огнестойкости и потому нс пропускают воздух, не дают телу дышать. Когда костюм снимали, пот буквально стекал ручьями. А сам Александр Павлович работал в обычной для зоны хлопчатобумажной плотной “штормовке”. Он был с рабочими во всех трех сменах: организовывал дело и, что не менее важно — вдохновлял людей. В той кошмарной ситуации именно этот веселый гигант, да еще украшенный лихими пышными усами был как нельзя уместен. Еще он должен заботиться о питании и доставке воды для всей группы.

Не ушла бригада, окончив проходку — не могли эти люди уйти, не сказав вслед Прянишникову: “Ну, счастливо!” Это он, работник Управления строительства ЧАЭС — был тем смельчаком, который отправлялся в неизвестное исследовать содержимое бассейна-барботера и устанавливать там температурные датчики.

К счастью, температура днища реактора была 19 °С и, как выяснилось впоследствии, не повышалась. Почти ничего туда не натекло, барботер не вызывал беспокойства. Чтобы убедиться в этом, понадобился поистине титанический труд многих людей. Кое-кто получил правительственные награды, денежные премии.

Позднее большинство из этих людей выполняли уже работы по своему профилю деятельности — достраивали ХОЯТ (хранилище отработанного ядерного топлива), строили вахтовый поселок Зеленый Мыс.

Руководил группой, в которой шел Прянишников, и сам в ней непосредственно участвовал эксплуатационник, старший мастер цеха централизованного ремонта ЧАЭС С.В. Климов. Такие люди на электростанциях знают все оборудование и помещения буквально на ощупь. Но Прянишников поменьше ростом, поэтому ему было легче проникнуть в барботер. Позднее под руководством Климова разбирали завалы в трансформаторном коридоре, ведущем к третьему энергоблоку, выполняли ремонтные работы на трубопроводах первого и второго энергоблоков. Больше всего этот опытный специалист, за свою жизнь подготовивший к самостоятельной работе около 60 молодых рабочих и 8 мастеров, заботился о том, чтобы все операции были выполнены с наименьшими дозовыми нагрузками и чтобы люди полностью сохранили трудоспособность. Прежде он не раз переходил на отстающие участки и быстро выводил их в передовые. Но всегда особенно бережно он относился к человеку.