Ленина Кайбышева - После Чернобыля

— Да, не то что мат, туман стоял! Но это, знаете ли, помогало, — мнение бетонщика-трубоклада В.И. Илюхина. В штольне шахтеры, монтажники и бетонщики выглядели, как каторжники на картинах художника.

Однажды, когда в очередной раз забило трубу, и шахтеры дали вагонетку, чтобы ее вывезти, вдруг кто-то заорал им: “Помогайте!” — “А вы кто такой?”, — спрашивают. Ответил, что представитель из КГБ. “Вот тогда я и узнал, что эти люди среди нас”. Обратили внимание и на их петлицы — щит и меч.

Случалось, трубы забивало и на поверхности земли, тогда всю такую же муторную работу энергетики выполняли сами, притом на радиоактивно грязной территории. Бывало, работавшие на насосах вовремя замечали, что привезен плохой бетон. Говорили об этом своим “ангелам-хранителям” из КГБ. Шофер спорит, что он не виноват, вез издалека, от самого Киева, в жару... Разбирались. Иногда выяснялось, что водитель плохо осознал условии, не слишком торопился, да и попахивает от него вином и шашлычком. Качество бетона было жизненно важно: именно передержанный комьями забивался в бетоноводах.

...Отработав около двух недель, бригада Илюхина стала просить у начальства себе замену: устали. Но вместо замены нм прислали не людей, а список из 58 человек, на выбор. Это были окончившие курсы. Однако в списке нужных операторов бетононасосов не было. Вообще их было мало. На бетононасосе должен работать специалист, знающий, как управлять именно таким механизмом, в данном случае “Путцмайстером”. В управлении большинство рабочих владели смежными специальностями, ни людей все-таки не хватало. Вместо необходимых 8 экипажей в сутки практически набиралось примерно 6 экипажей. В новой смене профессиональных операторов таких насосов почти не было. Все до этого работали на гидронасосах, то есть небольших, для заполнения опалубки на высотных трубах и градирнях. Но они быстро обучились, и это к их чести.

Илюхинская бригада проработала со сменщиками еще три дня, чтобы те вошли в курс дела и могли работать самостоятельно.

— Практически мы подавали бетон на такое расстояние по горизонтали впервые в нашей практике. У Метростроя были люди, обслуживающие такую технику, но их почему-то не прислали, — рассказывает один из асов бетонщиков-трубокладов Н.В. Половинкин, — Бывало, мы уехали с реактора, отдыхаем — приезжает кто-то из начальства: “Ребята, пошли снова на работу, надо!” — Пошли, что ж делать, раз надо...

Сложности возникали очень часто. Например, нельзя было оставлять в бетонной плите куски дерева — они после гниения образуют пустоты. Поэтому все крепления, вообще деревянные элементы приходилось после использования извлекать. А крепления эти нужны были до последней минуты, пока не схватится бетон. По технологии же на процесс схватывания требовалось время.

Авторский надзор решал возникавшие проблемы. Случалось, что проектировщики сами включались в работу. Особенно активны были Пархоменко и Степанов. В принятии технических решений многое сделали Ю.Ф. Потапов и А.С. Нагапетян. Он пользовался огромным уважением всех, кто его знал. Александр Сосникович умер через два года. Немало сделали также бригадиры П.А. Карчевский, С.К. Григорьев, заместители начальника Таджикского управления В.А. Зотов, Л.М. Онищенко, В.Н. Лебедев, всех не перечислишь.

Даже сооружение опалубки, в общем не такого уж сложного устройства, в данной ситуации превращалось в немалую проблему Обычная щитовая не годилась — ведь сквозь нее надо пропускать арматуру и трубопроводы. Да и снимать ее можно только после того, как бетон выстоится, а времени нет. Решили применять неснимаемую армосеточную опалубку, которую изготавливали из арматурных стержней.

Энерговысотспецстроевцы организованно сделали большой задел по времени, это помогло им освоиться. И они сумели оторваться от графика вперед. Но это было не единственным условием успеха.

— Вы были секретарем партийной организации управления “Энерговысотспецстроя”. Сказывалось это в Чернобыле на вашей работе? — вопрос к Н.В. Половинкину.

— Я был не освобожденный секретарь, работал как все, в бригаде. Там думать об общественной работе не было времени. Мобилизационные лозунги, призывы были просто не нужны — люди сами прекрасно понимали, что и как нужно делать, и старались выполнить свою конкретную работу как можно лучше и быстрее.

Все старались как следует и быстро построить эту злополучную плиту. Да, кое-кого удерживали деньги — ведь за трехчасовую смену энергетикам платили 100 рублей (по тем временам в СССР — существенно). Средмашевцам и шахтерам почему-то значительно больше. Но главным стимулом были не деньги, а... да, да, патриотизм.

— А шахтеры двигались, как заводные, — вспоминает далее Н.B. Половинкин. — Никто не стоял без дела, все без марлевых повязок на лице — очень высокая температура. И организовано у них было все четко. Однажды вагонетка меня чуть не задавила. В штольне был уклон. Когда вагонетку выкатывали, то появлялась табличка: “Вход запрещен”. Входя, я спросил: “Давно она поехала под землю?” — “Да нет, только что”. — Я пошел под блок — вижу, что вагонетка идет прямо на меня. Я побежал. Оказывается, угольщики подшутили. Но они нам и помогали, когда забивало бетоновод.

Было очень много добровольцев из всех управлений “Гидроспецстроя”. Но даже если человек просто не отказался ехать в это пекло — тоже говорит о многом.

— Перечислить всех лучших участников просто невозможно, Все — лучшие, — считает главный инженер объединения М.Н. Рогозин. — Но я бы все-таки назвал заместителя начальника управления В.Б. Эткина среди самых первых. “Худших” было очень мало и говорить о них не хочется. Это всем противно.

Действительно, никто в 30-километровой зоне упрямо не хотел о таких говорить, тем более что их буквально единицы. Но, по-моему, стоит назвать их тоже, чтобы картина стала вполне объективной. Например, когда В.А. Брудный вернулся в Москву, за него остался главный инженер управления В.В. Журавлев. Он жил вне зоны в п.Зеленый Мыс, на площадке АЭС почему-то три дня не появлялся. Там за это время накопились производственные вопросы. Рабочие собрали свое оперативное собрание и выразили такому главному инженеру свое “фе!” На собрании был и М.Н. Розин. Он вынужден был извиниться за своего подчиненного, и Журавлев позднее услышал все, что ему полагалось услышать. Утром у столовой, опершись ногой о РАФик, Журавлев подозвал Илюхина пальчиком: “Жалуетесь!” — “Почему жаловались? Есть вопросы, вас нет, а искать мне некогда”. — “На Вас жалуются шахтеры, сдерживаете их график”. Проходчики, видно, получив какие-то предварительные “разъяснения”, подтвердили, что их задерживают. Илюхин достал свой график. Оказалось, вины энергетиков нет. Решили, что работать надо в содружестве. Инцидент быстро рассосался. Но рабочие на насосах так перестроили свою работу, что “завалили” бетоном, опередили шахтеров, и работа стала. Больше таких инцидентов не было.