Ленина Кайбышева - После Чернобыля

— Лелеченко вообще был одержим работой. День и ночь пропадал на станции вместе с В.И. Поденком. Вторая очередь — их детище. Они курировали ее строительство и монтаж, потом стали эксплуатировать. Поденок в день аварии был на строительстве Минской АТЭЦ. Теперь он — заместитель главного инженера второй очереди станции.

— Я вспоминаю Лелеченко буквально каждый день, — рассказывал почти через три года после аварии начальник смены электроцеха Н.А. Бондарь. — И не только потому, что к нему в любое время можно было обратиться за советом (окошко его кабинета светилось, бывало, и до 23 часов). Он всегда находил путь к истоку проблемы, будь то личная беда или непонятная схема.

— С ним хотелось говорить о жизни. Для каждого он находил какие-то очень важные, от сердца мысли, — это сказал мастер электроцеха В.Д. Лебедев, — Знаю, что его отец был главным инженером предприятия, и в школе Саша чувствовал к себе особое отношение учителей: его как бы уважали авансом, перенося на него свои симпатии к его родителям. А Саше хотелось любыми путями избавиться от этой привилегии, он даже иногда специально хулиганил, чтобы вызвать учителя на наказание и не быть “выше” других хлопцев. И на станции он выкладывался полностью: пока не решит вопрос до конца, не уйдет с работы. Настоящий энергетик. (Дисциплина у нас, на АЭС, полувоенная. Нас могут затребовать на работу и в выходные, и в праздники. Я, например, должен извещать, где буду находиться, потому что любые неполадки следует ликвидировать немедленно. Нельзя оставить потребителей без электроэнергии.) Между тем, Лелеченко вовсе не был ангелом. Он был обыкновенный человек. Очень любил дочку и жену, много возился со своей машиной. Но, правда, чаще и дома продолжал свой рабочий день.

...Выходит, во время испытаний Лелеченко не спал сутки. У него покраснели лицо, грудь. “Под конвоем” его отправили сослуживцы в санчасть. Однако из санчасти Александр Григорьевич ушел домой. Выспался, а утром вернулся на станцию.

Позже он рассказывал: “Я ждал, ждал. Потом вижу, что там много народу тяжелее меня. Я и ушел”.

А 27 апреля выяснилось, что подземные кабельные каналы затапливает вода, которая поступала из поврежденных систем энергоблока, а также в процессе тушения пожара. Лелеченко сам отправился проверять эти кабельные трассы. Они находятся во дворе на поверхности земли между третьим и четвертым энергоблоками.

В это время А.Сухомлинов полез в кабельный тоннель. Выяснил, что вода идет по кабельным проходкам. “Он и Лелеченко могли бы любой элемент кабельной сети найти с завязанными глазами — ведь принимали его от монтажников еще до пуска блоков”, — рассказывает друг Лелеченко А. Васильев.

Вместе со старшим инженером по противопожарной безопасности А.Р. Бакуном Лелеченко поднимал тяжелые плиты перекрытия кабельных каналов на ВСРО (вспомогательном сооружении реакторного отделения), чтобы узнать, откуда течет вода. (Обычно эти плиты с трудом поднимают несколько человек.)

Конечно, в цехе были подчиненные. Тяжести-то не обязательно поднимать самому. Но, говорят, в тот момент никто бы не мог сказать определенно, что лучше: послать кого-то или идти самому.

Увидев Лелеченко, начальник службы радиационной безопасности приказал на этот раз его увести в бывший пионерлагерь “Сказочный”, где в то время поселились эксплуатационники, а оттуда его 2 мая отправили в Киев. Неподалеку в деревне товарищи нашли его эвакуированную из Припяти жену.

Если бы не в Киев, а в Москву, да не на пятый день, а в первый — может, удалось бы спасти этого человека. Но он сам не хотел смириться с серьезностью своего положения. Дочка рассказала Васильеву, что когда она в Киеве утром 8 мая вошла к нему в больничную палату, то застала своего отца за мытьем пола! А днем он скончался.

Саша Сухомлинов через день после аварии уехал в отпуск, а вернувшись 24 мая, приехал прямо в “Сказочный” и получил... письмо от своего друга Саши Лелеченко, написанное им до больницы: “Если со мной что-нибудь случится, позаботься о моей семье...” Сухомлинов читал письмо и плакал.

Лелеченко, по его просьбе, похоронен в родной деревне, в Полтавской области, где он родился 28 мая 1938 г. Проблемой было вывезти в Полтаву его тело — Киевэнерго помогло: положили в цинковый гроб, дали автобус и автомобиль РАФ.

Говорят, у Лелеченко и Ситникова характеры были схожи.

* * *

Погиб дежурный электромонтер Виктор Иванович Лопатюк.

Всех из своей производственной группы он отправил по домам: “Идите, я уже старый”. Ему не было и тридцати...

Из рабочей тетради комитета комсомола ЧАЭС (записи сделана в первые недели и месяцы после аварии): “Комсомолец Виктор Лопатюк, уроженец Чернобыльщины. Успешно окончил Политехнический институт и был направлен на работу на ЧАЭС. Здесь он встретил свою будущую жену. Жили сначала на частной квартире, затем в семейном общежитии, в дальнейшем мечтая о капитальном жилье...

Сразу после взрыва комсомолец В. Лопатюк со своими товарищами выполнял аварийные работы по предупреждению распространения аварии, в частности на электролизной станции. Затем продолжал выполнять работы по спасению оборудования, находясь в особо опасных условиях. Работал до тех пор, пока были физические силы. Потом его подхватили под руки и посадили в подоспевшую машину “скорой помощи”.

— От рабочего места Лопатюка была видна стена четвертого блока,— рассказывает старший дежурный электромонтер Б.Д. Луговой.— От взрыва вылетели окна. Его послали осмотреть трансформатор пристанционного узла и оценить обстановку. Когда он в очередной раз пошел выполнять необходимую операцию, то по пути потерял сознание. Его подняли, привели в чувство — и он стал рваться из рук: “Пустите, я доделаю, я не успел...” Потребовал, чтобы его подвели к щиту, который он не успел отключить. Его не пускали. “Не поведете — я ползком доползу!” Во второй раз его со станции вынесли прямо в “скорую”.

Похоронили Виктора 20 мая в Москве. А 3 июня родилась его дочь Юлечка.

Лопатюк всегда казался спокойным, уравновешенным, даже в спорах оставался человеком воспитанным и очень тактичным. И внешне он казался мягким человеком. Немного выше среднего роста, чуть полноват, светловолос, круглолиц. Даже со стороны было заметно, какая нежная кожа на его щеках.

В действительности он был очень увлекающимся, даже страстным человеком. Станционное оборудование освоил быстро, и в работе оно “загадок” ему и Баранову не задавало. Заинтересовался радиолюбительством, музыкой, мечтал усовершенствовать свой магнитофон. Он был очень открытым человеком и всегда окружен друзьями. Все должны были знать о его радостях и проблемах — в молодом дружеском коллективе это ведь естественно. Переехав в Припять, купил мотоцикл, потом автомашину, он ухаживал за нею, словно за ребенком. Виктор любил докопаться до сути в любом деле. Не стеснялся спрашивать, многим интересовался и вообще старался знать побольше разных научных, технических и житейских премудростей.