Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Немало мужества потребовалось от Чернобыльских медиков. Ближе всех к ним оказался персонал медсанчасти (МСЧ) №126. Эти несколько человек принимали пострадавших на станции, оказывали первую помощь и отправляли в Припять. Работы было так много, что, как говорится, вздохнуть некогда.

Информацию об аварии медики получили через 15 минут. Первая медицинская помощь оказывалась в здравпункте станции в АБК-1. Через 30 минут в работу включились бригады скорой медицинской помощи. Пострадавшие быстро выводились из зоны облучения и разрушений, осуществлялась их первичная санитарная обработка, оказывалась неотложная помощь: срывали одежду, давали другую, но мыть почти никого не успевали и отправляли в г. Припять.

“Диспетчерская “Скорой помощи” располагалась по соседству с приемным покоем в здании припятской больницы. Одновременно здесь можно было принять на санитарную обработку до 10 тяжелых больных, но не десятки, как это пришлось на ночь и утро 26 апреля. Кроме того, в приемном покое оказался ограниченный запас чистого белья, действовала всего одна душевая установка. Невеликим был и ночной штат “Скорой помощи”. В тот раз свою вахту несли диспетчер Л.Н. Мосенцова, врач В.П. Белоконь и фельдшер А.И. Скачек, медсестра приемного покоя В.И. Кудрина, санитарка Г.И. Дедовец.

“Вызов в “Скорую помощь” с АЭС поступил вскоре после гремевших там взрывов. Что произошло, толком по телефону объяснили. Но Скачек срочно выехал на атомную. Вернувшись с городского вызова в диспетчерскую в 1 час 35 минут, врач уже не застал своего коллегу и ждал его сообщения. Телефонный звонок от него раздался в 1 час 40-42 мин. Скачек сообщал, что есть обожженные люди и требуется врач.

“Белоконь вместе с водителем А.А. Гумаровым срочно направились к АЭС, в общем-то, так и не зная, что там происходит. Поэтому не захватили с собой даже респираторов — “лепестков”. Впрочем, их в резерве больницы и не было.

“Следом за машиной врача последовали еще две “кареты” без медработников. Вообще, той ночью и утром самоотверженно работали водители “скорых”: А.С. Винокур, М.А. Круковец, В.А. Шалагинов, И.А. Юрченко.

“По установленному порядку, в случае радиационной аварии первая помощь работникам атомной станции оказывается в местном санпропускнике: помывка, переодевание, выдача специальных препаратов и т.д. Но врач Белоконь обнаружил, что дверь здравпункта на АБК-2 закрыта.

“Через некоторое время появились и пациенты. Люди жаловались на головную боль, заложенность в горле, сухость во рту, тошноту, рвоту. Некоторые были возбуждены, иные выглядели как бы пьяными.

“Прием пострадавших пришлось вести в салоне “Скорой помощи”. В основном людям делали уколы успокаивающих лекарств и отправляли в городскую больницу.

Типичную историю рассказал Александр Ювченко: “Саша Агулов довел меня до медпункта. Одежду сорвали, но не помыли, а дали какую-то другую одежду и отправили в Припятскую больницу. Там опять переодели, и тоже не помыв... Я лег, несколько раз рвало, и меня отправили под капельницу. Пришли следователи. Надо рассказывать, но язык — как деревянный, будто черемухи объелся. Через каждые несколько слов надо было пить. Я попросил медсестру жене сказать, что все в порядке. А сестра передала по телефону буквально: “Все в порядке, лежит под капельницей”, — жена и рухнула на пол. Отошла, прибежала к больнице. Я ей сказал: “Выброси продукты, закрой дверь, Кирилла на улицу не выпускай (это его спасло). Скажи все это другим”.

Старшего фельдшера Татьяну Андреевну Марчулайтене ночью на работу вызвала санитарка со “Скорой” — и в 2.40 фельдшер уже принимала в приемном покое больницы пострадавших. Вот что она вспоминает об этом:

“Я увидела диспетчера “скорой” Мосенцову. Она стояла, и слезы буквально катились из ее глаз. В отделении стоял какой-то рев. У привезенных со станции открывалась сильная рвота. Им требовался уход, а медработников не хватало. Но здесь уже находились начальник МСЧ-126 В.А. Леоненко, начмед В.А. Печерица.

Меня удивило еще и то, что многие из поступивших в военной форме. Это были пожарные. У одного — лицо багровое, у другого — наоборот, белое, как стена. Радиацией обожженные лица, руки. Топтунов и Акимов были красные, как раки. Некоторых бил сильный озноб. Зрелище крайне тяжелое. Но приходилось работать.

Я просила, чтобы прибывшие складывали свои вещи на подоконник. Переписывать все сдаваемое оказалось некому. Из терапевтического отделения уже поступила просьба, чтобы в палаты никто ничего с собой не брал, даже часы. Ведь все это, как у нас говорят, “фонило”.

Слышала, как со станции звонил Белоконь. Просил лекарства, йодистые препараты. А у нас свои проблемы. Одно крыло терапевтического отделения находилось на ремонте, а другая часть оказалась полностью заполненной больными. И мы стали отправлять их ночью домой, чтобы освободить места для пострадавших на станции. И уходили люди прямо в больничных пижамах. Ночь, правда, стояла теплая.

В стационаре вся тяжесть первичной врачебной помощи легла поначалу на терапевтов А.П. Ильясова, Г.Н. Шиховцова, заведующую терапевтическим отделением Н.Ф. Мальцеву. Ей, конечно, требовалась помощь. И мы направили по квартирам медработников нашу санитарку Г.И. Дедовец. Но многих не оказалось, ведь была суббота, и люди разъехались по дачам. “Помню, подъехала медсестра Р.И. Кропотухина, которая, кстати, находилась в то время в отпуске. Подошла фельдшер В.Ю. Новик.

В больнице оказалась специальная упаковка на случай оказания первой помощи именно при радиационной аварии. В ней находились и сотни систем одноразового пользования для внутривенных вливаний. Все это быстро пошло в дело. В приемном покое мы израсходовали всю чистую одежду. Остальных больных просто заворачивали в простыни.

Запомнила я в те часы нашего лифтера Л.Д. Ивыгину. Она буквально как маятник успевала туда-сюда. И свое дело делала, и еще за нянечку успевала. Каждого больного поддержит, до места доведет.

В работу по обработке больных включились припятские наши хирурги А.М. Бень, В.В. Мироненко, М.Г. Нурнахмедов, М.И. Беличенко, хирургическая сестра А.М. Бойко и другие. Но под утро все абсолютно вымотались. Тогда врачи больницы обратились к начмеду В.А. Печерице: “Почему больных на станции не обрабатывают?” После этого звонка наступила минут на тридцать передышка, и медсестры с фельдшерами успели кое-какие личные вещи поступивших разобрать. Примерно с 7.30 в больницу уже привозили обработанных больных. В 8.00 пришла смена”.

Некоторые сотрудники “скорой помощи” города Припять вскоре сами оказались среди тех, кто пострадал от излучения. Семь раз входил в реакторное отделение врач П.Н. Тынянов, выводя оттуда пораженных. Хирург С.П. Гнездилов был в Припяти до того момента, пока из города не эвакуировались последние жители. Но сам не уехал, пришел в центральную больницу Чернобыля: “Буду работать здесь”. Когда эвакуировали село Чистогаловка, фельдшера Л.П. Шабельник пришлось почти силой отправлять в больницу: она получила повышенную дозу радиации. Подлечилась — и снова на работу. В момент взрыва в санчасти АЭС дежурила медсестра Т.Н. Зборовская, дочь участника Великой Отечественной войны. Потом она сама была вынуждена покинуть атомную энергетику.