Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Вот как это происходило.

В 2 часа 15 минут ночи 26 апреля, то есть через 43 минуты после аварии, было проведено совещание руководства Припятского отдела внутренних дел, иначе — милиции. Для обеспечения порядка решили перекрыть въезд в город всему транспорту, который не связан с ликвидацией аварии и оказанием помощи пострадавшим, а также перекрыть все подъезды к АЭС для любых на тот момент машин. В особых условиях оказались сотрудники, которые несли службу на контрольных постах, вблизи места аварии, в двух шагах от горящего здания. Здесь была, естественно, наибольшая опасность. Но одновременно сюда же спешили спецмашины, и поток их нужно регулировать. Сотрудникам ГАИ из Припяти в первый день пришлось нести службу по 10-12 часов. Особенно четко работали младший госавтоинспектор лейтенант милиции В. Вишневский, инспекторы дорожно-патрульной службы старшина милиции М. Матюха и старший сержант В. Денисенко. Порядок на дорогах был отличный.

Рано утром 26 апреля 1986 г. клиническая бригада Минздрава СССР от созданной на постоянной основе группы аварийной помощи в экстремальных ситуациях под руководством Селедовкина уже летела спецрейсом в Киев, а оттуда автобусом отправилась в Припять. Специалисты ничего толком об аварии не знали. Им сказали, что произошел взрыв на реакторе, много пострадавших с симптомами острой лучевой болезни. Однако, что именно могло привести к таким симптомам, медики не знали и, естественно, не могли предположить, что разрушен сам реактор.

— Приехав на станцию, мы быстро поняли, что произошло, — рассказывает доктор технических наук, заведующий лабораторией Института биофизики М3 СССР В.Т. Хрущ. — Руководил группой Селедовкин, с нами был врач-гигиенист Копаев. Я — физик, занимаюсь дозиметрией внутренних органов человека. Но проводить измерения на станции оказалось нечем! В Москве субботним утром бригада в свой институт не пошла, к тому же все были убеждены, что на атомной станции необходимое оборудование, конечно же, имеется. Но авария заблокировала помещение, где хранились основные дозиметры и т. п. Предположить это было невозможно. Однако сам факт такого недоразумения — один из серьезных уроков Чернобыля: не рассчитывай на дядю, даже самого богатого, рассчитывай только на себя.

Опытные специалисты поняли состояние здоровья пострадавших эксплуатационников, как только их увидели. Хрущ высказал свое мнение о вероятных процессах, которые произошли на станции, глядя на своих пациентов: у них острая лучевая болезнь от радиации, а дым и прочие химические воздействия — лишь сопутствующие факторы.

В г. Припяти в это время был штиль, казалось бы, это хорошо. Но штиль предваряет мощные струи ветра в непредсказуемом направлении. И хотя 26-го радиационная обстановка в городе была относительно спокойной, что, в общем-то, не требовало немедленной эвакуации, но в любую минуту облако могло пойти на Припять. Уже было известно, что реактор — в ксеноновой “яме” то есть содержит в большом количестве ксенон-140, следовательно, теоретически возможен еще один взрыв.

Ситуация по оценке индивидуальных доз облучения населения в Припяти и Чернобыле в первые дни после аварии была очень сложной: служба Госкомсанэпиднадзора, которой и предписано этим заниматься, по сути разбежалась: рядовые сотрудники эвакуировались со всеми, ссылаясь на малую зарплату. Остался один начальник, и он самоотверженно делал все, что мог.

На станции, в Припяти и за пределами города измерения выполняла служба дозиметрии АЭС, особенно самоотверженно работал начальник лаборатории внешней дозиметрии В. Л. Коробейников. В мирное время эта служба осуществляет постоянный контроль за обстановкой на местности в связи с работой атомной станции, контролирует выбросы. Но сама лаборатория расположена была в таком месте, что мощное радиоактивное облако вывело из строя ее оборудование. Поэтому люди со своим хозяйством переселились в “Сказочный”. И, тем не менее, Коробейникова, как стрелочника, исключили из партии якобы за несвоевременное информирование горкома КПСС об истинной радиационной обстановке в Припяти.

Коробейников приехал в Припять из Красноярска-26 и профессионально был хорошо подготовлен. На базе его службы и с его помощью Хрущ со своей группой 29 апреля обследовал 100 человек из персонала АЭС на предмет внутреннего облучения щитовидной железы. Дозы составили десятки бэр (считается, что это относительно немного для одного органа, не для всего тела), поскольку эти люди в момент аварии находились в Припяти, а не на станции. Их дозы затем экстраполировали на все население города 26-27 апреля. Получалось, что в пересчете на год, доза на щитовидную железу взрослого человека составляла несколько десятков бэр. У детей она соответственно возрастала, т.к. при том же уровне облучения у ребенка масса щитовидной железы меньше, у взрослого. Официально допустимой годовой дозой облучения щитовидной железы в этот период считалось 30 бэр, следовательно, население г. Припяти до эвакуации получило не слишком большую дозу облучения — ветер дул не на город.

Медики из Минздрава СССР рискнули не эвакуировать людей вечером, отложили до утра, но фактически эвакуация прошла после обеда. Местные власти докладывали в Москву о полном порядке: играют свадьбы.

Без соответствующих приборов установить точные дозы, конечно, невозможно. Однако с первых минут пребывания на станции Хрущ сумел в узких пределах определить тактику лечения пострадавших на основе достаточно узких пределов доз. Руководствоваться индивидуальными дозиметрами было бессмысленно, поскольку они зашкалили сразу после аварии.

Все эти дни их интересовали два главных фактора: облучение персонала станции и вообще первой группы ликвидаторов и облучение щитовидной железы у массы населения. Эти оперативные спасатели с выводами не торопились, чтобы не впасть в ошибку. Они держали нейтралитет, искали объективные ответы на вопросы, которые появились в большом количестве.

В.Т. Хрущ — профессионал высокого класса, ученый с мировым именем. Он пришел к выводу о большой некомпетентности, проявленной при массовом дозиметрическом обследовании населения, низкой приборной обеспеченности тогдашней Гражданской обороны и даже безграмотности этих служб на всех уровнях, от руководства штаба до рядовых исполнителей. Но именно они решали вопросы радиационной безопасности населения. Лучше всего измерения были организованы на Украине сотрудниками ленинградского Института промышленной и морской медицины, во многих они участвовали сами. Но было немало и противоположных примеров.

Были в Чернобыле и другие весьма компетентные специалисты, например, подразделение быстрого реагирования химвойск под руководством контр-адмирала В.А. Владимирова (в настоящее время заместитель министра министерства по чрезвычайным ситуациям РФ). Его подчиненные в ранге полковников и подполковников не просто грамотные, но и по оценкам, просто грамотные люди.