Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Теперь сотрудникам НИИ стали и ЦНИИ инженерных войск впервые предстояло работать не на проблематичный ядерный взрыв ради защиты на случай гипотетической ядерной войны (для этого машины и проверяли в Семипалатинске), а для конкретной реальной цели, однако на первых порах с множеством неизвестных параметров. Здесь же тренировались и экипажи, которым предстояло отправиться в Чернобыль.

Итак, первую ИМР с повышенной защитой сделали 25 мая. Одновременно была разработана методика проверки надежности защиты — машину облучали специальным источником (до 50 Ки) со всех сторон и определяли, откуда идет “подсветка”. Однако в нее ведь надо входить, потом выходить; на ней установлены системы дистанционного действия, перископ и пр., то есть неизбежны места, защитить которые полностью невозможно. Словом, на первую ИМР навешали очень много свинца, и она от тяжести оказалась не очень маневренной. Последующие облегчили, однако на первой удалось въехать в здание машинного зала — впервые после аварии — и через перископ посмотреть, что там творится.

На многих заводах страны с помощью откомандированных туда специалистов по защитным средствам выполнили серию разнообразных машин для Чернобыля, в основном усиливали защиту. Головным изготовителем комплекса “Клин” стал ленинградский ВНИИТРАНСМАШ. В частности, на Краматорском заводе сделали 10 ИМР с защитой, вдвое превышавшей принятую на серийных машинах. В г. Горьком — восьмиколесные БТРы с дополнительной защитой, в 5-6 раз выше обычной, а также несколько машин на базе ремонтно-эвакуационных машин, обычно предназначавшихся для эвакуации танков на поле боя. На ЗИЛе изготовили около 20 грузовиков с усиленной защитой. Кроме того, в НИКИМТе переоборудовали 3 машины для перевозки персонала и технической разведки, 2 БТРа с вдесятеро усиленной защитой, а также дооборудовали несколько бульдозеров, а также кабину для гигантского башенного крана ДЕМАГ, которая снижала уровень радиации в несколько сот раз. В этом институте руководил работами замдиректора А.А. Куркумели.

Казалось бы, главная проблема — высокие уровни радиации. В действительности — то, что излучение шло со всех сторон: сверху, снизу, сзади, с боков. Откуда защищаться? Но еще труднее оказалось найти “просветы” в корпусе машины и возможность их закрыть. До аварии на такую работу отводилось бы полгода. Теперь — несколько недель.

Главное бронетанковое управление Минобороны выделило разработчикам для испытаний два ЗИЛовских фургона, в них установили источники излучения и аппаратуру. Все испытательные измерения Фрид с коллегами делали ночами, чтобы поблизости не оказались люди, не связанные с испытаниями и дозиметрическими измерениями — ведь искусственно создавали как бы зараженную территорию.

Однажды эти, в общем-то, кабинетные ученые по звонку утром выехали в Ленинград на своем фургоне, прибыли ночью, а через два часа развернули свою аппаратуру и источники излучений. Наутро изготовители уже усиливали защиту машин. Так было не раз. Или — два молодых инженера отправились с оборудованием на Украину, в Краматорск, где изготавливали ИМРы. В Харькове вынуждены были заночевать. При них — бумага с требованием оказывать содействие в пути, вот ребята и позвонили из отделения милиции дежурному по городу, чтобы помог пристроить на ночь опасный груз, источник излучений мощностью 50 Ки. Их отправили с мигалками через весь город на специальную площадку, самих же устроили в лучшей гостинице.

Машины работали верой и правдой: бульдозеры расчищали площадку АЭС, ИМРы возили людей в самые радиоактивно опасные места. С помощью первой машины запустили кран-балку в машзале АЭС — без этого нельзя было работать на энергоблоках. Вскоре почти все машины и сами начали “светиться”.

Понадобились новые машины, появилась новая тематика работ в 30-километровой зоне. Разработчики изучили условия ни станционной площадке, в лесу, в поле.

Появился заказ на разработку конкретных машин мелкими сериями. В районе с.Чистогаловки разработчики выбрали площадку для проведения испытаний — туда привозили танки, боевые машины пехоты, трактора и т.д. Но они требовались уже не столько для работы в Чернобыле, сколько для того, чтобы в будущем радиационно-опасные ситуации нс застали врасплох. В 1990-91 гг. эти опытные образцы были испытаны, как и новые, более совершенные ИМРы для инженерных войск. Но... теперь нет денег для завершения работ и создания серийных образцов. Авторы машин резонно считают, что есть прямой смысл хотя бы создать музей этой уникальной техники, чтобы она не валялась на свалках. Сами же в порядке конверсии занимаются созданием защит от рентгеновских излучений.

* * *

Самые большие надежды в мае 1986-го возлагали на радиоуправляемые роботы. Для них на предприятиях, в институтах страны срочно изготавливали комплекты аппаратуры и других изделий, готовили водителей.

С их помощью работники треста “Спецатомэнергомонтаж” наступали на реактор и снизу, и сверху, и “в лоб”. Е.М. Сергеев отвечал за жизнеспособность и работу радиоуправляемых механизмов. Но действительность оказалась далека от желаемого.

— И ученые считали использование роботов с первых дней аварии очень заманчивым делом. О проведении каких-либо работ вблизи развала или хотя бы о доставке средств диагностики обычным способом в первые дни не могло быть и речи. Основные мечты ученых были сосредоточены на желании иметь дистанционно управляемые летательные аппараты типа вертолетов, а также дистанционно управляемые танки. Первыми такими управляемыми аппаратами стали советские трактора из Челябинска.

Вот к реактору двинулся первый из двух ярко-желтых бульдозеров — исполин робот на гусеничном ходу. На радиаторе эмблема: “ЧТЗ”. Машина весит 19 тонн. Она закована в броню. Вместо водителя у нее электронный мозг, которым по радио с расстояния в 150 метров управляет из другой, также бронированной машины водитель М. Чибышев. Электронный пульт управления висит у него на груди. Машиной управляет офицер В. Скачков. Рядом сидят другие водители, практиканты. Позже и им придется так же вот направлять трактор-робот к подножию четвертого блока. Робот с ревом движется к груде обломков. Вот его нож вгрызается в остатки конструкций и оставляет на асфальте глубокую борозду... Здорово!

А в это время срочно дооборудовали второго “челябинца”: специалисты из Челябинского филиала научно-исследовательского Института тракторостроения (HATИ) и других институтов из Киева, Калуги, Мелитополя, Москвы и Ленинграда “приучают” его не бояться высоких температур и радиации. Электронный мозг на нем установили еще в Киеве, куда он прибыл на борту ИЛ-76 из Челябинска. Оказывается, даже к аэропорту на трейлере этого мастодонта было доставить непросто: он нарушал городское движение.