Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Вся эта на первый взгляд “бюрократия” спасла здоровье сотням людей, а многим, может быть, и жизни; помогла многие виды работ в этой неведомой для большинства обстановке существенно удешевить и ускорить. И, что не менее важно, — люди чувствовали себя увереннее, спокойнее, надежнее.

Где теперь эти журналы? Исчезли.

Уже в июне к одежде буквально каждого ликвидатора был прикреплен индивидуальный дозиметр-накопитель — продукт реализации разработанной Институтом биофизики Минздрава СССР программы по созданию средств радиационного контроля.

И сегодня работающие в зоне прикрепляют к одежде и постоянно носят эти таблетки — дозиметры-накопители. Расшифровать их данные можно только в специализированной лаборатории. В зоне это делалось раз в 10-15 дней. В нашей стране начала создаваться сеть таких центров, но, по свидетельству академика АМН СССР Л. Булдакова, сделанном им газете “Аргументы и факты” в 1989 г., потребуется еще несколько лет, чтобы оснастить их оборудованием. Говорили, что тогда стоимость индивидуального дозиметра-накопителя при серийном производстве не превысит 2-3 рубля, стоимость же измерения уровня радиации на местности обойдется в 1 рубль. Ориентировочная стоимость таких приборов рублей 30 (в ценах 1989 г.). Занимается ли их изготовлением кто-нибудь теперь?

Надо сказать, о необходимости налаживания собственного массового производства индивидуальных дозиметров не раз говорилось на Правительственной комиссии. Настойчивые требования исходили и от оперативной группы Политбюро ЦК КПСС. Но производить дозиметры должен был Минсредмаш, который демонстративно не желал подчиняться никому. Средмашевцы не были заинтересованы в таком производстве. Его развернули лишь спустя годы после аварии и стали жаловаться на отсутствие спроса.

Но в первые месяцы после аварии, когда о такой роскоши не мечтали, оригинальный принцип создания системы сбора и обработки информации придумал В.В. Варченко, “мужик аккуратный”, как о нем отозвался А.К. Сухецкий. Варченко сочинил ее для себя в порядке хобби еще в мирное время, когда сам руководил на ЧАЭС лабораторией контроля надежности. Теперь он осуществлял идею вместе со своим сотрудником по прежней лаборатории Г.Б. Сидоровым.

Они взвалили на себя огромную организационную работу, требовавшую большого напряжения сил. Поскольку централизованно полученных таблеток-накопителей на первых порах на всех не хватало, так они сами изготовили этих приборов около тысячи. В нормальных условиях на АЭС обрабатывают такую информацию с помощью ЭВМ. Теперь прежней, стационарной ЭВМ пользоваться было нельзя, а новой еще не было. Все материалы поневоле надо было обрабатывать вручную. Варченко организовал записи в журналах о дозах индивидуального контроля таким образом, чтобы их в любой момент легко было найти и проанализировать. Многочисленные данные надо было сличать между собой, и подготовленных для такой работы специалистов тоже не хватало. И эту проблему предстояло решать на ходу.

Время показало, что “самодельный” информационно-диагностический комплекс был глубоко продуман и справлялся со своими функциями настолько хорошо, что 1 декабря 1986 года его передали эксплуатационникам для технического обслуживания как обычный элемент обслуживания электростанции.

Дозиметристы жили за границей зоны, в бывшем пионерлагере “Сказочном”, где разместились эксплуатационники. Однажды летом 86-го я зашла к ним в комнату — в прежние времена здесь жили дети целого пионерского отряда, и им было вполне просторно. Теперь же в комнате жили взрослые мужчины. Здесь стояло не меньше тридцати кроватей. Однако было чисто, воздух свеж, нигде ничего не разбросано. Эти люди чрезвычайно устали, и лица у всех усталые. Но — приветливые. Улыбались. Охотно отвечали на вопросы и приглашали приходить еще просто так, поговорить. Показывали изобретенные ими собственные миниатюрные дозиметрические приборы.

— На каждой действующей АЭС есть отдел, который занимается дозиметрическим контролем — рассказывает В.В. Варченко. В его распоряжении — люди, штатные приборы. Там же проверяли и соответствующую аппаратуру. Но все это имущество громоздко и тяжеловато, с ним не походишь. А замерять нужно буквально каждый сантиметр поверхности как в зданиях ЧАЭС, так и на ее территории. Вот мы с Г.Б. Сидоровым и сделали простейший переносной прибор и с его помощью можем определять наиболее грязные места в помещениях станции. Дозиметр этот я сделал еще в 1985 г. По точности он нисколько не уступает штатным и мгновенно реагирует на малейшие изменения радиационного фона в конкретном месте по сравнению с общим фоном. Теперь важно запустить его в серийное производство. Схемы такого рода — не новость. Но ведь приборов не хватает. К тому же, и в обычных условиях их приходится браковать или ремонтировать при малейшем отклонении от нормы.

Варченко и его товарищи не думали оформлять на свой прибор авторское свидетельство, и маловероятно, что он был запущен в серию. Их интересовала только его практическая полезность. Но как часто у нас изобретают по несколько раз одно и то же только из-за волокиты с оформлением! Сама громоздкая процедура ставит автора в унизительное положение просителя, хотя в действительности это он должен быть в привилегированном положении, и его должны просить поделиться интеллектуальной ценностью.

Я считаю, что научно-технический прогресс движется вообще ленью. Вот мне лень ходить к дозиметру, потом отмывать приборы — я и сделал свой, — пошутил Сидоров... Пошутил ли? Лет тридцать назад журнал “Техника — молодежи” поместил карикатуру: десятка два людей, одетых в шкуры, волокут по земле тушу мамонта и, похоже, последними словами ругают “бездельника", который забавляется в сторонке... А он изобретал колесо.

До аварии была на второй очереди ЧАЭС специальная система АКРП-06 (“Горбач-1”) — штатное техническое средство для оценки радиационной обстановки. Цена ее — 10 млн. рублей (в тех деньгах). Изготовитель — некое союзное министерство. Но в нужный момент в комплекте этой аппаратуры не оказалось технических средств по контролю за обстановкой на территории. Иными словами, не было лабораторного оборудования для исследования радиационной обстановки вне станции, а многие датчики то и дело выходили из строя. Вот и пришлось солдатам довольствоваться карманными ДП-5В, “дэпэшками”. Даже у большинства эксплуатационников станции не было индивидуальных дозиметров, а фотокассеты типа ИФКУ больше трех рентген показывать не могли. Это соответствовало нормам мирного времени.

— Да, в Чернобыле основной измеритель — это человек с дозиметром, потому что в нашей стране не была поставлена задача развивать это направление — создание дозиметрических средств: необходимости не было, не происходили такие крупномасштабные аварии, — говорит главный инженер Института атомной энергии имени И. В. Курчатова В.Г. Волков. Он был в Чернобыле безвыездно июль и август 86-го, затем приезжал регулярно и жил в зоне; позднее стал приезжать в зону работать по возможности на выходные — много дел в институте. — Буквально за считанные месяцы в ИАЭ было создано и дошло до Чернобыля огромное количество методик и средств, приборы гамма-видения, дистанционные дозиметры, системы авиационного базирования, — Мы разработали палитру дистанционных дозиметров, их используют теперь при исследованиях и практических работах внутри Укрытия, чтобы можно было получать сведения о радиационной обстановке в помещении, в том числе и на удаленных участках, например, стоя у приоткрытой двери. Это имеет принципиальное значение при проведении всех работ в Укрытии. Ведь там немало радиационно весьма опасных помещений.