Рамиз Алиев - Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев

Сначала В. А. Русанов предложил руководство судном опытному полярному капитану И. П. Ануфриеву. Но тот был уже связан другими обязательствами и предложил вместо себя замену. Однако Русанов остановился на кандидатуре Кучина, вероятно, потому, что хотел видеть в составе экспедиции профессионального гидролога. В экспедиции в качестве научного работника и врача также участвовала невеста Русанова, француженка Жюльетта Жан. Присутствие женщины, да ещё иностранки, в государственной полярной экспедиции было делом в высшей степени необычным, но Министерству внутренних дел, видимо, пришлось уступить Русанову. Всего в экспедиции состояло 4 научных работника (В. А. Русанов, Р. Л. Самойлович, З. Ф. Сватош, Ж.Жан) и 7 членов команды. Штурманом был однокурсник Александра Кучина Константин Белов; студент Политехнического института Константин Семёнов выполнял обязанности механика. Другими словами, весь командный состав судна был очень молодым по сравнению с начальником экспедиции, никто из руководителей не обладал серьёзным опытом плаваний в полярных водах.

Запас продуктов был рассчитан примерно на год, это казалось вполне естественным, учитывая возможность зимовки на архипелаге. Однако и ранний выход, и покупка судна вместо его аренды, и увеличенный запас продуктов – всё это оказалось частью заранее продуманного плана, которым Русанов до поры до времени ни с кем не делился. В этом можно усмотреть аналогию с поступком Амундсена, который за два года до описываемых событий принял решение развернуть «Фрам» на юг. Также и Русанов фактически превысил свои полномочия и направил судно на восток, в Карское море. Параллель с Амундсеном просматривается ещё и в выборе судна – Русанов часто сравнивает «Геркулес» с «Йоа», небольшим парусно-моторным судном Амундсена, на котором последний покорил Северо-Западный проход. Именно этот тип судов Русанов считал оптимальным для решения своей задачи – прохода вдоль берегов Сибири.

Рис. 3–16. Портрет В. А. Русанова

ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ РУСАНОВ (1875–1913?) (рис. 3–16), подобно многим современникам, начал свою научную карьеру в северной ссылке, куда попал за участие в революционном движении. После освобождения он так и не смог окончить Киевский университет, поскольку не имел права проживать в крупных городах России. Однако это не помешало ему выехать из России и получить геологическое образование в Сорбонне. С 1907 года он участвовал в нескольких экспедициях на Новую Землю, первая поездка (1907) была предпринята по собственной инициативе, в 1908 году он участвовал во французской экспедиции Шарля Бенара, затем в экспедициях, организованных русским правительством. С 1910 года он сам руководил экспедициями. Постепенно область интересов Русанова начала сдвигаться от геологии к океанографии. В 1910 году он выступил с программной статьёй [105], в которой обосновывал возможность и необходимость морского сообщения с Сибирью. Этот вопрос тогда волновал многих, и хотя первые успешные плавания были совершены ещё в XIX веке, устойчивое сообщение ещё не было налажено. Русанов предложил свой способ решения проблемы:

«До сих пор с непоколебимым и непонятным упорством стараются пройти в Сибирь через Карское море, огибая или Новую Землю, или Вайгач, возможно южнее: через Югорский Шар, через Карские Ворота, в более редких случаях, через Маточкин Шар. Я предлагаю как раз обратное. Я предлагаю огибать Новую Землю как можно севернее, а Карское море совсем оставлять в стороне. Правда, такой путь на 250 вёрст длиннее, но зато он гораздо надёжнее».

Русанов полагал, что тёплое течение Гольфстрим огибает Новую Землю с запада и затем отклоняется на восток севернее мыса Желания, где сливается с тёплыми водами Оби и Енисея (рис. 3–17, рис. 3–18). В следующей своей публикации [106] он упоминает данные, полученные Мурманской научно-промысловой экспедицией под началом Н. М. Книповича и Л. Л. Брейтфуса. Эта экспедиция показала отсутствие влияния Гольфстрима к северу и востоку от Новой Земли. Но сам Русанов не был склонен доверять этим данным, сомневаясь в компетентности исследователей. К сожалению, вера в собственные теоретические построения сыграла роковую роль в жизни Русанова. Он, безусловно, был опытным полярным исследователем, но его опыт ограничивался сезонными работами на Новой Земле и на Шпицбергене. Основным его морским достижением было плавание вокруг северного острова Новой Земли, и этим успехом он во многом был обязан капитану судна «Дмитрий Солунский» Поспелову и ледовому лоцману ненцу Тыко (Илье) Вылке. По профессии Русанов был геологом, и его гидрологические построения оказались далеки от реальности. Развитая им концепция была новым воплощением всё той же ошибочной теории открытого полярного моря, которой придерживались Барроу, Холл, Кейн, Петерманн и многие другие исследователи.

Большинство судов по-прежнему с «непоколебимым и непонятным упорством» идут в Арктику через Карские ворота.

Рис. 3–17. Тёплые течения Карского моря по Русанову [105]

Рис. 3–18. Современная картина течений в Карском море [248]

Работы на Шпицбергене были закончены в предельно сжатые сроки. Программа была выполнена полностью – Русанов сделал ряд заявок на разработку месторождений угля, часть из которых используются Россией до сих пор. Затем он отослал домой трех участников экспедиции – горного инженера Самойловича, зоолога Сватоша и боцмана Попова, и направил «Геркулес» к Новой Земле. Из Маточкиного Шара Русанов отправил телеграмму:

«Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направляюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля».

Из этого короткого текста совершенно неясно, каким путем (вдоль западного или восточного берега) собирался он идти к северу Новой Земли. Непонятно, как далеко на восток планировал пройти Русанов. Предполагается, что «Геркулес» вышел в Карское море, обойдя Новую Землю с севера. Видимо, Русанов был абсолютно уверен в успехе экспедиции, иначе вряд ли взял бы с собой Жюльетту Жан.

Лето 1912 года оказалось крайне неблагоприятным для навигации в западном секторе Арктики.

«Шхуна “Св. Анна” экспедиции Брусилова встретила лёд в конце августа ещё в Печорском море. Югорский Шар очистился ото льда только 1 сентября. Шхуна “Нимврод” и пароход “Вассиан” несколько раз пытались пробиться к станции Мааре-Сале на берегу Ямала, но безуспешно. Остальные четыре судна также вернулись, не выполнив рейса. “Св. Анна” с большим трудом проникла в Карское море, где была затёрта льдами и зазимовала» [54].