Александр Лепехин - Тульский край глазами очевидцев. Выпуск 2

В селе Маслове, на левом берегу Красивой Мечи, достопримечательна еще одна гора, называемая городищем упоминаемая под сим же именем и в некоторых старинных актах. С северной стороны, как приметно, городище защищаемо было валом и лесом, а с южной отлогим утесом, состоящим из глины и камней и омываемым рекою. Подобное ему есть еще Епифанскаго уезда в селе Себине над Доном. Нельзя согласиться с предположением Г. Ходаковскаго, чтобы все такого рода городища относились к глубокой древности и служили во времена язычества местом жертвоприношений. По крайней мере этаго нельзя сказать о Себинском и Масловском: потому что места сии находились в степях и едва ли в древния времена были обитаемы.

Нельзя почитать их и остатками городов, опустошенных здесь Татарами. Хотя один духовный Сановник, путешествовавший в Грецию с Митрополитом Пименом в 1089 году, в записках своих и упоминает, что около Дона он видел следы сих городов (Кирб Михайлова и другие), присовокупляя, что они были прежде красны, и нарочиты зело видением (Истор. госуд. Росс. Том V, примеч. 130.); но как согласить их развалины с площадками городищ, имеющими в окружности только несколько саженъ и похожими более на временныя становиища?

Мне кажется, Россия; простираясь мало по малу на юг, имела некогда на Красивой Мечи свою границу и сторожевую линию. Течение ея от запада к востоку крутыя берега и на берегах пригорки, покрытыя лесом, много к тому способствовали. Соседственныя села и деревни по большой части носят название воинское, как то: стрельцы, сторожи, солдатское. Масловское городище и город Ефремов, находящиеся на северном берегу сей реки, – может быть, составляли укрепления этой линии. При том же большая часть жителей здешних селений и в ландратских книгах 1710 и 1717 годов названы рейтарами, а самые округи станами (В одной грамоте 1686 года упоминается и о Себинском стане в Епифанском уезде; станы были также и в других уездах здешнгяго края).

Если верить рассказам здешних старожилов, то деды и даже отцы их в своем детстве были еще свидетелями набегов Татарских. По их словам, при появлении варваров обыкновенно скрывались на дубах или прятались с своим имуществом в пещерах, вырытых в лесе. От смутных этих времен сохранилось здесь множество трогательных преданий, и между прочим так рассказывают об одном Священнике: «В летний праздничный день, во время самой обедни, вдруг послышался топот коней и раздались нестройные вопли. Народ бросился из церкви, чтобы скрыться в оврагах. Между тем Священник, вероятно боявшийся одного только Бога, продолжал приносить жертву о спасении своей паствы, Варвары вторглись в олтарь, схватили его и отвели в отдаленные свои: улусы. Несколько лет томился он в плену, лил слезы на реках чуждых о своем Сионе, – и пастырь словесных овец стерег табуны лошадей. Однажды, посыпав седины пеплом, пел он дрожащим голосом следующий стих: «аще забуду тебя, Иерусалиме, забвена буди десница моя.» Кто то из Русских вельмож, проезжая мимо с своею дружиною, вслушался в знакомые ему звуки и распросив страдальца об его участи, возвратил его на родное пепелище.»

Соображаясь с подробностями расказа, должно отнести это проишествие к началу осмнадцатаго века. Весьма вероятно, что Крымские Татары продолжали набеги свои до царствования Петра Великаго, и что ужасный Кудеяр, известный доселе в Тульской, Тамбовской, Рязанской и даже в Смоленской губерниях, был начальником табора Татарскаго. Простой народ приписывает ему и самое устройство Масловскаго и Себинскаго городищ и думает, что в них, равно как и в окрестностях, должны храниться заколдованные клады.

Сказания о кладах, по происхождению своему восточныя, распространены в целой Европе. На западе оне принесены вероятно Маврами, а в Россию перешли может быть от Татар или от других Азиатских народов, живших с нею в соседстве.

В числе народных басен есть много и таких, которыя заключают в себе смесь языческих поверий с Христианскою религею. Например, об одной группе камней, на берегу Красивой Мечи, в упомянутом выше селе Козьем, сохраняется в народе сказка, совершенно сходная с Греческим мифом о превращении Ниобы и детей ея; и именно, будто бы когда-то в Троицын день целый хоровод во время пляски превращен был ударом грома в камни. Главный камень этой группы, теперь уже испорченный временем, имел некоторое сходство с всадником на коне, что вероятно и было поводом к басне.

Уверяют, что в некоторых местах Тульской Губернии, в лесах при камнях, совершаются народом доселе обряды, похожие на языческое жертвоприношение. Желательно, чтобы они описаны были теми лицами, которыя имеют случай собрать об них подробныя сведения. Не нужно напоминать, сколько могут быть важны сии сведения в археологическом отношении.

Тульская губерния вообще, кажется, не богата древними письменными памятниками, и в особенности южные уездные города ея, как вновь населенные и доселе еще называемые степными. Но Археологам нашим предлежат богатыя и еще непочатыя сокровищницы; жалованныя грамоты и выписи в руках частных владельцев и при древних сельских церквах, владеющих так называемою писцовою землею.

Из урочищ в окрестностях Красивой Мечи достоин особеннаго замечания Царской колодезь, находящийся верстах в 13 от Ефремова на прекрасном, окруженном борами месте; в селе Бороломах, по большой Богородицкой дороге. Он назван так по тому, что Великий Петр, во время путешествий своих в Воронеж, имел обыкновение при нем останавливаться. Желательно, чтобы этот колодезь украшен был приличным ему памятником, или по крайней мере предохранен был от порчи построением над ним павильона или часовни.

Свиньин Павел Петрович(1787, усадьба Ефремово Галичского уезда Костромской губернии – 1839, Санкт-Петербург), русский писатель, издатель, журналист и редактор, художник, историк, географ, коллекционер. Учился в Благородном пансионе при Московском университете. Служил в Московском архиве Коллегии иностранных дел. В 1806 году был прикомандирован к вице-адмиралу Д.Н. Сенявину, который находился с эскадрой в Средиземном море. В 1811–13 гг. служил секретарём русского генерального консула в Филадельфии. В 1813 году служил при Главной квартире русской армии в Германии. В 1814 году вернулся в Россию. В 1814–18 гг. Издал несколько путевых очерков. В 1818–30 гг. издавал журнал «Отечественные записки».

В 1824 году вышел в отставку в чине статского советника и занялся литературной и издательской деятельностью. Выпустил книги «Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей» (1816–28), «Указатель главнейших достопримечательностей, сохраняющихся в Мастерской Оружейной палаты» (1826). В 1833 году был избран действительным членом Академии художеств и членом Российской академии.