Александр Лепехин - Тульский край глазами очевидцев. Выпуск 2

Когда мы покидали Тулу ранним утром, по улицам уже ходили люди. Недалеко от южных ворот находится парк – место для отдыха жителей. Здесь, как и в других городах, установлена французская имитация русских гор, с которой местные жители катаются летом ради забавы, когда нельзя делать подобные горы из снега. Эти сооружения, чьи очертания можно встретить во всех популярных для отдыха местах, состоят из пары очень высоких деревянных башен, между которыми натянуты верёвки, напоминающие подвесной мост, по которым скользят люди.

В этой части страны редко можно увидеть фигуры солдат. Однако мы были очень удивлены, когда совсем недалеко от Тулы проехали мимо огромного лагеря, который располагается здесь по приказу императора каждое лето.

Дорога какое-то время была почти непроезжей и чрезвычайно скучной. Однако вскоре её состояние улучшилось, а однообразие пути было нарушено несколькими стадами коров, которых гнали навстречу нам с украинских пастбищ на рынки северной части страны. Все эти животные были серовато-белого цвета и имели длинные размашистые рога. Мы сразу поняли, что они являются дальними родственниками чистокровных белых быков, так часто встречающихся на Севере России. Путешествуя по центральным районам, мы всё время встречали стада, которые отдыхали утром перед началом долгого дневного перехода. Они часто настолько заполоняют собой широкою дорогу, что телега едва может проехать. Когда стадо останавливается на ночь, погонщики зажигают большие костры посреди дороги, и эти огни помогают одиноким путникам не сбиться с пути. Недалеко от Тулы мы обнаружили мертвого быка, который лежал прямо на дороге, где упал от усталости, проделав путешествие в несколько сот миль. Вороны пожиравшие тушу вспорхнули так неохотно, словно покидали свою собственность. Южнее такие туши стали обычной картиной, и во многих случаях вороны также заявляли о своём «неоспоримом праве». После сдирания шкуры вся плоть поступает в их полное распоряжение. Их процесс выбора добычи столь эффективен, что за короткое время от туш мало что остаётся, и кучи костей, подобные этой, белели во всех ямах и ложбинах вдоль нашего пути.

Каждые полчаса навстречу нам попадались длинные вереницы повозок, нагруженных бочками с салом и запряжённых уставшими волами. Эта дорога, в целом, являет своеобразный контраст с пустынной дорогой между Муромом и Рязанью, правда во многих местах она такая же плохая, особенно после дождя. Цвет дороги свидетельствует о плодородности здешней почвы взрыхлённая земля имеет чёрный цвет и похожа на торф. Один раз нашему взору открылась исключительно прекрасная лесистая долина, расстилавшаяся, насколько хватало глаз. Неподалёку стояла красивая дворянская усадьба, что также необычно для России. Можно проехать сотни миль и не увидеть ни одного особняка, и это была только вторая усадьба, встретившаяся за последние четыреста вёрст нашего пути. Впервые появились ясеневые рощи, разбросанные по склону. Здесь мы встретили и другие обладающие твёрдой древесиной деревья, огромные и красивые, и зачастую растущие так, будто их высаживали специально. Хвойные деревья, которые встречались всё реже и реже, в этих местах пропали совсем (54 градуса С.Ш. и ок. 600 миль от Санкт-Петербурга).

Первую остановку после Тулы мы сделали в Ясной Поляне, где познакомились с несколькими известными трюками русских почтмейстеров. Под предлогом, что лошади были заказаны для губернатора, было заявлено, что нам придётся задержаться, и, возможно, на весь день. Губернатор, к счастью, появился, и проблема лошадей была решена. На самом деле, конюшни укомплектованы всегда, просто почтмейстер вымогал взятку.

В следующий раз подобная попытка была предпринята в Солове. Мы напрасно угрожали записать свои претензии к почтмейстеру в специальную книгу, которая существует для этих целей на каждой станции. Большинство почтмейстеров прекрасно знают, как избавиться от подобных жалоб: или дают не ту книгу, или подделывают записи каким-то способом. Этот человек верил, что сможет с нами договориться, так как помощи нам ждать было неоткуда, зато можно было остаться стоять на грязной деревенской улице. Он клялся, что в конюшне нет одиночных лошадей. И что прикажете делать в такой ситуации? Наконец английская кровь одного нашего друга вскипела, была составлена официальная жалоба и написано письмо губернатору. Увидев письмо, почтмейстер понял, что имеет дело с не такими уж простыми клиентами, как могло показаться, и тут же его грозный голос стал плачущим и просящим. Лошади, которые всё это время находились в другой конюшне неподалёку отсюда, были моментально подготовлены. Чтобы смягчить нас, он использовал лесть, мольбы и даже слёзы. Приговаривая, что, конечно, мы, благородные англичане, не обидим бедного человека и старого солдата. В конце концов, мы расстались лучшими друзьями. Дав один раз взятку, мы бы платили двойную цену на каждой станции, так как большинство почтмейстеров, как этот наш новоиспечённый друг, печально известны своей алчностью. Сильнее всего они склонны обманывать женщин, поэтому немногие дамы решаются путешествовать без хорошего сопровождающего, подобного нашему верному Лебедеву, который часто принимает на себя все тяготы, свойственные дамским путешествиям. Однако стоит добавить, что по нашим наблюдениям все почтмейстеры, в сущности, неплохие люди. Даже когда нам приходилось ждать лошадей (редко дольше, чем полчаса), мы никогда не сталкивались с невежливым обращением.

Известно, что император и его подчинённые обвиняют этих людей в постоянном жульничестве. Правительство отправляет на эти места людей, уважаемых в армии, но не имеющих офицерских званий. Им дают приличные дома, но почти не платят жалования и не оказывают никакой поддержки ни им, ни их семьям, поэтому они вынуждены становиться нечестными, чтобы выжить. К тому же российские путешественники обращаются с почтмейстерами совсем не вежливо, а как со скотиной, даже когда те аккуратно исполняют свои обязанности. Почтмейстерам никогда не платят чаевых, когда они заходят в дома или доставляют им другие хлопоты.

Неподалёку от деревни Сергиевское стоит прекрасный особняк князя Гагарина, занимающего высокий пост в Санкт-Петербурге. Его парк окружён стеной в английском стиле, такое мы встретили впервые в России.

С каждым нашим шагом местность вокруг приобретала всё более прекрасный вид. Сложно представить себе изобилие этих мест, не видя этого. На многие мили вокруг нас раскинулись богатейшие земельные угодья. Леса почти полностью исчезли. Мы не заметили за чередой спусков и подъёмов, как оказались в самом прекрасном хлебном крае. Во многих местах урожай уже собран, но зерна здесь всё равно ещё очень много. Сквозь землю уже красиво пробиваются молодые побеги пшеницы. Там, где прошёл плуг, видно, что почва чёрная и плодородная, на зависть английским фермерам. И всё-таки есть кое-что, что омрачает картину русского изобилия для англичанина. Нас более всего задел тот факт, что именно в этих плодороднейших районах крестьяне самые несчастные. Все они бедные и униженные люди, одетые в грязные лохмотья. Как уже было изложено выше, крестьяне полностью полагаются на милость своих хозяев, которые, едва заметив небольшое улучшение в крестьянской жизни, сразу вмешиваются с новыми требованиями и отбирают все их сбережения.