Дмитрий Несветов - Кончина СССР. Что это было?

Снимали трубки правительственной связи, а она работала… То есть не было никакой принципиальной изоляции, даже ее подобия?

Такого не было, хотя абсолютно все переговоры, конечно, контролировались.

Это как раз понятно. Теперь, пожалуй, вернемся к мифам. Вы, кстати, говорили и в прежней своей книге, и в той, которая вышла совсем недавно, что одна из главных ваших задач – развенчание мифов, которых вокруг всей этой истории с ГКЧП, вообще вокруг августовских событий, вокруг событий, непосредственно связанных с ликвидацией СССР, возникло очень много. Так вот к мифам, вернее – к тому мифу, который меня по крайней мере в рамках означенного хронологического отрезка волнует больше остальных. Один из самых живучих и особенно часто повторяемых мифов – это утверждение о причастности Горбачева или даже прямом его участии в подготовке, разработке и реализации затеи с ГКЧП.

Укреплению этого мифа сильно способствует представление о том, что все это было как бы слегка понарошку, не очень серьезно, не совсем по-настоящему. Имеется в виду одно крайне важное обстоятельство, на котором хотелось бы остановиться особо. Речь о предположениях в общем достаточно убедительных, что есть основания для сомнений относительно полной изоляции Горбачева на даче в Форосе. Это подтверждается целым рядом соображений. Об этом довольно часто и много говорили представители российского руководства и, в частности, Министр обороны РСФСР Константин Кобец. Он в свою очередь ссылался на те же свидетельства, что есть и в материалах вашего следствия. У меня даже ссылка имеется: в 29-м томе дела есть показания начальника охраны объекта «Заря» (резиденция в Форосе) Вячеслава Генералова, где он подтверждает и признает, что связь на объекте «Заря» все-таки была.

Кроме того, почти сразу после всех событий были опубликованы свидетельства генерального директора специального предприятия «Сигнал» Валентина Занина, отвечавшего за бесперебойную связь в резиденции, из которых следовало, что для того, чтобы реально изолировать президента, лишить резиденцию связи, нужно было вывезти какие-то безумные тонны оборудования и провести какие-то специальные мероприятия по коммутации. И поэтому он в свою очередь не как политик, а как незаинтересованный специалист считает, что это был пример добровольного или отчасти добровольного невыхода на связь.

Очень важно в этом все-таки разобраться. Мне-то кажется, все было гораздо проще… У меня нет оснований что-либо утверждать про причастность Горбачева к ГКЧП, да я и не считаю его прямо причастным. Но не оставляет ощущение, что Михаил Сергеевич, имея-таки возможность вмешаться во все эти процессы, в ход происходящего, не стал этого делать, а абсолютно осознанно предпочел занять выжидательную позицию. Мне весьма любопытно ваше мнение по этому сюжету.

Вы знаете, появление и формирование в общественном сознании за последние десятилетия всяких мифов выгодно различным политическим силам. Тот же Кургинян, например, очень любит рассуждать на эту тему. Мы же исходили из объективных документов, из объективных показаний. Я хочу сказать, что если бы это дело получило свое естественное разрешение и в полном объеме было рассмотрено в суде, да еще с такими элементами гласности, как дело Ходорковского, то многие вопросы отпали бы сами собой. Или у людей сложилось бы более полное представление об этом. А дело как находилось в архиве суда, так и лежит, и с тех пор ни один журналист к нему доступа не имел.

Что касается Фороса. Конечно, это была одна из основных задач – была сформирована группа, которая выехала в Форос и проверяла всю техническую сторону дела. Более того (и здесь я раскрываю некоторые секреты), в эту группу я включил следователя, с которым был знаком лет 20–25, мы начинали вместе. Этому человеку я доверял как самому себе. Плюс ко всему он немец по национальности, крайний педант, который меня этим даже немного раздражал. Его имя – Владимир Энгельман (потом он долгие годы работал в прокуратуре, сейчас вышел на пенсию). Так вот я ему сказал: «Володя, связь, изоляция – это основное. Едут разные люди, разные следователи. Кто-то что-то может, исходя из своих политических симпатий к Горбачеву или к кому-то другому, начать искажать. Ты отвечаешь за полноту и правдоподобие». Это первое.

Второе. Не надо забывать, что это было в начале 1990-х, это была другая система связи. Никаких сотовых телефонов, мобильных телефонов, ничего такого не было. Вся система связи, даже прямые телефоны, все сходились в один узел, где сидела телефонистка, которая втыкала штекер и соединяла Михаила Сергеевича хоть с Москвой, хоть с Киевом, хоть с Ташкентом, хоть с Ригой. Так это и происходило. Когда началась изоляция и гэкачеписты поехали выдвигать ультиматум, они за полчаса до этого дали команду отключить связь. Как это было исполнено: офицеры КГБ заходят на пункт связи, который тоже находился в их ведении (только там работали женщины, они у нас все были установлены и допрошены), встают за спиной у телефонисток и командуют: «Так, все, заканчивай связь, садимся мы». Телефонистка в ответ: «А я не могу сейчас, я Михаила Сергеевича соединила с таким-то человеком». Ей говорят: «Все, закончит разговор и отключай», – после чего за пульт садится офицер КГБ.

Поэтому, наверное, специалисты-связисты правы. Чтобы разрушить связь, диверсанту или еще кому-то надо было что-то взорвать, что-то перепилить, вывести аппаратуру, огромные блоки и так далее. Ну, а если допустить, что это сделали свои, это, по сути, предательство. Сидел один человек на всех этих проводах – посадили другого, а он выполнял только указания Генералова, который там всем командовал.

Вот спрашивают: а что, Горбачев ничего не мог сделать? А представьте, когда генерал Медведев, начальник личной охраны президента, прямо на его глазах выполняет команду Плеханова: «Собирай вещи и поезжай со мной в Москву». Все. И остались рядовые охранники внутри дома, которые, наверное, симпатизировали Михаилу Сергеевичу и, возможно, стали бы стрелять, если бы кто-то попробовал применять силу. Но ее не применяли. Его просто обложили со всех сторон. Да, была машина (о ней часто говорят), в которой была установлена связь системы «Кавказ», но ее отключили. И Генералов, чтобы связаться с Плехановым или Крючковым, сам выезжал из Фороса, с объекта «Заря», чуть ли не в Мухалатку, и оттуда звонил. Но ему это надоело, и тогда он включил себе эту систему «Кавказ» в машине, которая стояла на территории, но за оцеплением и к которой люди Горбачева доступа не имели.