Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

К Яковлеву я всегда относился с большой, искренней симпатией, хотя отношения глубокой дружбы нас не связывали. Мне просто нравилось, как он держался, особенно в то время, когда его били со всех сторон. Это было такое нормальное, на уровне инстинкта, уважение к мужику, который один отбивается от десяти. Опять же тем, кто живет в Петербурге, естественно, виднее, кто есть кто, и то, что Яковлев победил на новых выборах — в первом туре и с большим отрывом, в значительной степени показало, как местное население относилось ко всей этой кампании. В данном случае я говорю именно о петербуржцах, потому что люди из регионов оказались в большей степени внушаемы и подвержены промыванию мозгов. Меня в то время, помнится, замучили вопросами: «Ну как там у вас? Не опасно приезжать? Говорят, сплошной караул — бандиты с шашками в зубах по Невскому ходят». То есть сплошная «геббельсовская» пропаганда, от которой в умах людей формировались какие-то дикие химеры. Я совершенно далек от того, чтобы говорить, что у нас в городе все замечательно и хорошо, но при всем при том нельзя же драматизировать события до степени абсолютного абсурда.

Я говорю все это вовсе не потому, что как-то уж шибко переживаю и радею за Яковлева. Но если быть объективным, следует признать, что именно при нем Питер на самом деле перестал быть бандитским — в том смысле, в котором он показан и в художественном фильме, и в документальной книге. Потому что где-то после 1998 года в общей картине криминального мира города произошли резкие изменения: стали исчезать бандитские крыши, братва перестала решать вопросы на стрелках, да и само понятие братвы существенно видоизменилось. Но личной заслуги Яковлева в этом, разумеется, нет. Равно как нет в этом и заслуги милиции или ФСБ. Так совпало. Просто костер прогорел естественным путем, и произошло это при Яковлеве.

Точно так же было и во времена, когда питерский бандитизм переживал всплеск и расцвет. А происходило это при Анатолии Александровиче Собчаке, когда у нас в буквальном смысле бушевали гангстерские войны, уносившие гигантское количество жизней (в отдельные дни убивали по 10–15 человек, трупы вывозили в багажниках «мерседесов»). Никто почему-то не вспоминал, что Игры Доброй Воли образца 1994 года в Петербурге за мощнейший удар по городскому бюджету прозвали в народе «Играми доброго Толи». И что именно в том году американское консульство распространило доклад, в котором назвало Санкт-Петербург очень неблагополучным в плане криминальной обстановки городом и не рекомендовало гражданам сюда приезжать… Но опять же, абсолютно не принадлежа к клубу поклонников Собчака, я могу сказать, что его личная позиция здесь совершенно ни при чем. Это тоже просто происходило при нем, а не благодаря ему… Кстати, само действие сериала «Бандитский Петербург» разворачивается как раз во времена Собчака, однако на это обстоятельство радетели мифа о «криминальной столице» упорно не хотели обращать внимание. Что же касается рядовых зрителей, скорее всего, они тогда еще просто боялись поверить, что перед ними разворачиваются сцены из недавнего прошлого, и воспринимали происходящее на экране как настоящее. Но любому специалисту было понятно, что этот фильм именно о прошедшем. По манерам, по тому, как идут разговоры, по стилю бандитских разборок — это все 1993-й год, не позднее.

Итак, в 2000 году, несмотря ни на что, губернатор Яковлев победил, и как по мановению волшебной палочки все закончилось. Костер «криминальной столицы» залили, но какое-то время угли еще потрескивали. В самом же Петербурге «эхо войны» отзывалось довольно долго. Строго по аналогии с респектабельным Чикаго, где последнего гангстера отловили уже лет как тридцать назад, но ассоциативный ряд «Чикаго — столица гангстеров» жив до сих пор.

С чего началась эта война (и была ли, собственно, сама война?), знает теперь лишь один человек, поскольку второй не так давно был убит в столице (не в нашей, «криминальной», а в российской, «златоглавой»). Зато любой интересующийся данной темой горожанин наверняка скажет вам, когда она формально закончилась.

В один из июньских дней 2000 года в ресторане отеля «Англетер» встретились двое. Посидели, поговорили, пожали друг другу руки, разъехались. Вот, собственно, и всё. Однако через некоторое время это заурядное, на первый взгляд, происшествие было преподнесено средствами массовой информации как эпохальное для города и для каждого из нас. «Бизнес останавливает криминальную войну», «В город возвращается стабильность» — кричали газетные заголовки.

Нашей прессе свойственно переоценивать значимость тех или иных событий, но в данном случае, как ни странно, газетчики были не так уж далеки от истины. Всё дело было в масштабе встречавшихся личностей, поскольку в ту ночь за одним столом (который на время стал столом переговоров) сошлись два местных, не побоюсь этого слова, олигарха — бывший вице-президент «Петербургской топливной компании» Владимир Барсуков (Кумарин) и президент Фонда развития телевидения Константин Яковлев (он же Костя Могила). На тот момент они уже год находились в жестком противостоянии друг с другом, и противостояние это окрестили не иначе как новой криминальной войной. И в принципе, основания для столь категоричного вывода имелись. Для тех, кто слабо ориентируется в подобных вещах, вкратце напомню те основные эпизоды, которые позволили наблюдателям говорить о широкомасштабных военных действиях между двумя авторитетами.

● Июль 1999 года. Убийство Павла Капыша. Происходит серьезный информационный накат на тамбовских. Кумарин впервые вынужден использовать СМИ для заявлений о том, что он в данном случае не при делах.{ Но, в соответствии с отечественными традициями, тот, кто оправдывается, у нас всегда выглядит виноватым.}

● Сентябрь 1999 года. Служба безопасности Владимира Кумарина обнаруживает недалеко от резиденции своего шефа микроавтобус с аппаратурой видеонаблюдения. Неприязнь между Кумариным и Яковлевым усиливается (видимо, у первого к тому времени появляются некие основания подозревать второго в организации «наружки»).

● Октябрь 1999 года. Убийство Виктора Новоселова. Известно, что депутат Законодательного собрания поддерживал отношения как с первым, так и со вторым. Однако «исторически» Новоселов считался креатурой Кумарина (по крайней мере, в части, связанной с политической деятельностью покойного). Говорят — выходя с Новодевичьего кладбища после похорон Новоселова, которого Кумарин считал своим другом, Барсуков сказал, что знает имя заказчика убийства.