Вероника Боде - Доктор Гоа

– Антон, кто вы по специальности?

Антон.Это сложно объяснить. Проще сказать, кто я не есть по специальности. Образование первое – техническое, физмат, второе – экономическое. По большому счету, ни то ни другое никогда не пригодилось. Я много путешествовал, много чем занимался. Даже отшельником был в свое время, еще в России. Просто хотелось познавать суть вещей, разобраться с самим собой, найти правду. И другого варианта не нашлось, кроме как остаться одному и пожить несколько месяцев в одиночестве на природе. Это очень интересный процесс.

– А сейчас чем занимаетесь?

Антон.Научно-исследовательскими изысканиями в области души человека, психологии. Сейчас вот понял, что уже пришло время писать.

– Вы, как я понимаю, вообще в Москве не появляетесь…

Антон.Появляемся иногда, вынужденно. Финансовые вопросы надо решать, к тому же бабушки-дедушки хотят видеть внуков.

– Какова материальная база вашей жизни?

Антон.Есть некий запас, который был сделан за время работы в Москве. Еще квартиру сдаем. Есть определенное количество, условно говоря, бизнес-проектов: детское образование, мода и стиль, творчество и здоровье. Сейчас разрабатываем концепцию компьютерного приложения, которое обучает детей иностранным языкам.

– Почему вы живете именно в Индии?

Антон.Я проехал половину земного шара, но нет второго такого места, как Индия. Есть некая матрица сознания, в которой люди пребывают, условно говоря, в западной цивилизации, в том числе и в России. Эта матрица очень сильна. Все финансовые истории, вопросы целеполагания, взаимоотношений мужского и женского и так далее, то есть то, что уже индоктринировано тысячи лет назад, – все это там продолжает вариться.

Когда человек попадает в Индию, у него происходит полное обнуление, потому что здесь принципиально другая матрица. Что для белых – чистое, то для индусов – грязное, и наоборот. То, к чему стремятся белые, индусы от этого шарахаются. Две недели (а иногда и месяц, два) уходят на привыкание, на разрушение стереотипов, а потом наступает счастье, потому что новая матрица еще не создалась, ты еще в нее не встроился, у тебя еще не работают шарики по-другому, а старая уже разрушилась. И ты пребываешь в каком-то состоянии своего, ну, не то чтобы естества, но ближе к правде, ближе к свободе. И здесь действительно свободы очень много. Когда ты погружаешься уже в жизнь здесь, ты понимаешь, что у них точно так же нет этой свободы, это просто другая сторона медали. Но вот этот процесс перехода из одной стороны в другую – прекрасен. Ты оказываешься в состоянии почти невесомости.

Осознанно или неосознанно, мы все стремимся к счастью, просто понимаем его по-разному. И для того, чтобы сбросить с себя всю мишуру, навязанную бабушками, дедушками, школами, культурами, религиями, сверстниками, учебными заведениями и так далее, необходим процесс обнуления. Это обнуление старого для того, чтобы родилось новое.

– Вы ведь все – вегетарианцы? Это из идейных соображений?

Антон.Практически любому человеку, который занимается биохимией и биологией, известно, что мы, люди, – не плотоядные. Существует всего четыре типа питания. Живое существо может быть плотоядным, травоядным, всеядным, и есть еще четвертый тип, к которому как раз относится человек, – «плодоядные». То есть по всему – по строению ногтей, костей, желудочно-кишечного тракта, по кислотности, размеру сигмовидной кишки и всего остального мы – плодоядные. Мы созданы так, что можем переваривать и мясо, и даже траву. Но и в том, и в другом случае это будет для нас, ну, если не фатально, то очень проблематично. Мясо нас очень сильно старит, зашлаковывает и, по сути дела, убивает. Оно дает быструю силу, но очень сильно меняет образ нашей жизни. Индия – вегетарианская страна. Это одна из немногих стран, в которой мясо не ели тысячелетиями, и при этом уровень IQ в Индии считается самым высоким в мире, то есть отсутствие мяса в рационе никак не влияет на умственные способности.

Более того, лет пять назад приезжала русская доктор. Она занималась исследованием, и мой приятель, индус, брамин, попал к ней. Она его протестировала и сказала мне: «Ты знаешь, это второй человек в моей практике (а у меня было больше тысячи пациентов), который абсолютно здоров». А ведь он в своей жизни не то что никогда не ел мяса, он просто никак к нему не прикасался: им по традиции, по касте это запрещено. Он большой, высокий, красивый, занимался спортом, здоровый, светящийся человек, у него все замечательно. И при этом у него ни папа, ни мама, ни дедушка, ни прадедушка никогда в жизни не ели ни мяса, ни рыбы, ни яиц.

– Мика, в чем для тебя особенность здешних мест?

Мика.В свободе. Я здесь нахожусь вместе с природой, я могу ходить босиком, могу ходить куда угодно, не боясь, что что-то со мной случится. Я могу купаться в море, могу растить здесь своих детей с фруктами, с солнцем, в счастье, в свободе, в тепле.

– Как ты воспитываешь детей? Есть какие-то особые принципы?

Мика.Во-первых, я изначально имею в виду, что они – не моя собственность, это абсолютно отдельные люди, которые пришли в эту жизнь со своей судьбой, со своими задачами. А я – только помощник, проводник. Я не вправе им указывать, не вправе им что-то запрещать. Они живут в полной свободе, но я учу их каким-то моментам – допустим, любви, доброте, справедливости, учу их чувствовать себя, чувствовать момент.

Если я чувствую, что ребенок неправ, то я спокойным голосом объясню, кто в чем неправ. Я стараюсь на них не давить, не кричать. Стараюсь им объяснить в словесной форме, что есть причины и следствия, что существуют кармические завязки. Я объясняю, где они, допустим, неправы, где они, например, пожадничали или подумали только о себе.

– И получается объяснить? Многие европейские мамы, русские мамы постоянно сталкиваются с тем, что дети не слушаются, ходят на голове, вообще ничего не хотят воспринимать, делают свое. Вот с этим как удается справляться?

Мика.Это закладывается в первые три года. Я тоже сталкивалась с детьми, и уже со взрослыми, которые ничего не хотят слышать. Значит, как-то не так им объясняли – возможно, через силу, через злость. Возможно, им это втюхивали, а они не хотели. Это внутренний бунт. Почему человек не хочет слышать? Значит, изначально был момент, где ему было больно, и он закрылся. Первые три года – это время, когда родители вкладываются в ребенка по полной, на все 100 процентов. Забивая на себя, на свой эгоизм, просто служишь маленькому человечку, просто отрабатываешь карму.

– Твои тебя слышат?

Мика.Слышат, да. У Мирухи бывает… Он ведь – первый ребенок, и очень скоро пришел второй: может быть, чуть-чуть мы ему недодали. Ну, старший сын, он как первопроходец, на нем мы учились. Как бы метод проб и ошибок. Но ему все можно объяснить. Он никогда не вредничает, не пакостит. Он может раскапризничаться из-за чего-то: не знаю, в детском саду с кем-то поругался или не поняли его. Он вообще борец за справедливость, всегда сражается за правду, за честность, – может быть, даже чересчур. Если в детском саду Монтессори такие правила – нельзя приносить игрушки, то он будет четко блюсти эти нормы. И если кто-то принесет игрушки, он подойдет и скажет: игрушки приносить нельзя. Конечно, ему будет сложно в жизни с этим качеством. Но я думаю, оно чуть-чуть смягчится: может быть, он с опытом и мудростью переосмыслит какие-то свои перегибы. Но я всегда ему могу что-то объяснить, и он даже потом извиняется, если понимает, что был неправ, говорит: «Мама, я все понял».