Софи ван дер Стап - Девушка с девятью париками

Парик – это не просто копна волос. Каждый из париков что-то дает мне. Они отвечают не только за то, как я выгляжу. Они влияют на мое самоощущение. Неважно, Стелла я, Дейзи, Сью или Блонди.

Когда я надеваю Дейзи, я полностью преображаюсь. Длинные кудри каскадом спадают на плечи. Вместо итальянских сандалий – сексуальные шпильки, вместо джинсов – обтягивающая мини-юбка, а некогда скромное декольте теперь приковывает взгляды. Лучший выход Дейзи – это когда она опаздывает, а на ее голове переполох. Каждый хочет знать, кто скрывается под этими сказочно-золотистыми локонами.

Как Дейзи мне нравится привлекать к себе всеобщее внимание: встряхивать волосами, легкомысленно смеяться над каждой шуткой, пить молочные коктейли вместо томатного сока и обильно красить губы. Я предпочитаю просмотр “Отчаянных домохозяек” чтению Вергилия, а педикюр совершенно точно должен быть красным. Я мечтаю о романтическом свидании с доктором К., хотя именно эта фантазия вообще не зависит от того, какой на мне парик.

Когда я Сью, у меня есть то, чего нет у большинства женщин, – невероятно рыжие волосы. С ними легко производить впечатление; не нужно смеяться над глупыми шутками и встряхивать головой.

Стелла заставляет меня понять, кем я не являюсь и как здорово твой образ отражает то, кто ты есть на самом деле. Она не тот человек, который поедет в Тибет или Иран. Она не засиживается с друзьями в баре до закрытия. Она ужасно непорочная и чистая, а ее волосы всегда в идеальном порядке. Я предпочитаю быть немного более неряшливой.

А вот Блонди делает меня незаметной – в хорошем смысле. С такой прической не выделяются. Она идеально подходит для тех дней, когда я не хочу быть в центре внимания. Если хочется пофлиртовать или чтобы меня заметили, я ношу Дейзи или Сью.

У этих четырех барышень есть кое-что общее. В каждой из них есть чуть-чуть Софи. Софи, которая растет, понемногу вдохновляясь каждой из них. И Софи, которая может увидеть перемены в себе, наблюдая за тем, как эти дамы справляются со своей жизнью. Вместе Дейзи, Блонди, Сью и Стелла образуют новую Софи.

Дышите глубоко, но, самое главное, лежите неподвижно. Как и в первый раз, я должна снять все украшения, а также лифчик, но могу надеть свитер, поскольку тут холодно. Я лежу на узкой кушетке, которая медленно въезжает в туннель на всю длину моего тела. Машина направлена на мою грудную клетку и брюшную полость, на грудь и живот.

Я думаю про два последних месяца и про то, что воспринимаю их как веху. Сегодня дораковая жизнь кажется мне такой далекой; я даже не помню, каково это – быть студенткой, которая днем подыскивает для себя подходящую стажировку, а вечерами встречается в кафе с мужчинами. Так много всего изменилось. Конечно, это относится и к моей повседневной жизни, но куда больше к будущему, которое сейчас кажется большим белым листом. Странно жить, не зная, что будет завтра, когда предыдущие двадцать лет только об этом и думала. Может, поэтому последние два месяца тянулись так долго. Все, что есть, – это сейчас, сегодня, а вот завтра под большим вопросом.

Я тихо сглатываю, стараясь не мешать работе томографа. Это длится недолго, может, минут десять. Но в моем случае это отнимает более получаса, потому что радиологи не могут поставить мне капельницу с контрастом, который надо закачать в меня до сканирования. Они говорят, что у меня очень тонкие вены и что они очень глубоко. Я закатываю глаза. Они уже рассказали об этом всем вокруг. Может, им нужно больше практиковаться? Наделали бы дырок друг в друге, прежде чем отправить меня домой с пятью новыми синяками.

Доктор Л. говорит, что постарается сообщить мне новости до выходных, чтобы я не томилась в ожидании. Не уверена, что я этому рада. Лучше уж иметь в запасе выходные, проведенные с надеждой, чем знать, что мне осталось жить на два выходных меньше.

В шесть вечера звонит телефон. Я перестала подходить к нему: душеспасительные звонки от друзей и родственников – это для меня слишком, но я стою рядом с телефоном и, прежде чем успеваю это понять, беру трубку. На том конце провода я слышу голос, из-за которого все мое тело покрывается холодным потом, а сердце начинает учащенно биться. Это доктор Л. Мой мир сжимается до размеров угла кухни, где я только что ответила на телефонный звонок. Все вокруг замирает: разговор между мамой и соседкой, заглянувшей несколько минут назад с букетом свежих цветов, и даже звуки улицы. Остаются только мое дыхание и голос доктора Л.

– Ну, Софи, я только что посмотрел снимки. Будет и официальное заключение, но… – далее следует длинный и запутанный рассказ, за которым я не могу уследить. Он, кажется, забыл, что я нетерпеливый пациент и не разделяю его страсть к науке. Он замолкает.

– Это хорошо? – спрашиваю я напряженно.

– Да, Софи, это хорошо.

Длинный, глубокий вздох. “Вы довольны?”

– Да, Софи, я доволен, но впереди еще немало трудностей. Нам предстоит еще очень долгий путь.

Крик сотрясает стены кухни семьи ван дер Стап.

На Ноодермаркт сегодня оживленно. Покупатели, продавцы, хлеб, грибы, цветы, многолюдные террасы, яблочные пироги. Уйма солнца и голубого неба. Я прихожу к кафе Winkel около часа дня. Сегодня я Дейзи. Очки от солнца, черная лента в волосах и копна длинных светлых кудрей. Я изучаю террасу в поисках парня по имени Юрриаан. Ему, как и мне, в двадцать один год диагностировали рак. Сейчас ему двадцать шесть, и он полон энергии.

Под одним из зонтов на террасе сидит и читает газету молодой человек.

– Ты Юрриаан? – Молодой человек поднимает глаза.

– Нет.

– О, прости, – я отхожу и сажусь в глубине террасы.

– Софи? – на меня смотрит пара темных глаз. – Привет, я Юрриаан. Мы раньше не встречались? Ты мне кажешься знакомой, – интересно, Софи ли он узнал под этими очками и париком. Он садится рядом со мной. Три поцелуя в обе щеки. На Юрриаане голубая футболка, не слишком мешковатая. Идеальный фасон, подчеркивающий великолепное тело. На ногах – пара “найков”, а в рюкзаке – куча дисков. Волосы беспорядочно свисают вокруг красивого лица. Сложно поверить в то, что когда-то он рассекал по улице совершенно лысый и без бровей. Я просто теряю голову.

Снова смотрю на его густые брови и длинные кудрявые локоны. Выглядит многообещающе.

Мы заказываем минералку и решаем разделить друг с другом кусок яблочного пирога со взбитыми сливками. В любой диете для раковых больных говорится, что рак питается сахаром, так что я по возможности избегаю сладостей. Но сегодня я праздную результаты своего сканирования. Сразу после заказа мы переходим к главному.

– Юрриаан…

– Пожалуйста, зови меня Юр, – должно быть, привилегия собрата по раку.