Александр Кулешов - Солдаты — сыновья солдат

И это не пустые названия. Проверка идет все время. Сначала сами солдаты надевают парашюты, без конца помогая друг другу, проверяя, поправляя, исправляя…

Офицеры, словно пчелы возле сот, суетятся вокруг, вновь и вновь проверяя давно проверенное, указывая, делая замечания.

Ряды медленно продвигаются вперед, надолго застревая у каждой «линии», где проверка все тщательней, а проверяющие все придирчивей.

Дежурный с красной повязкой на рукаве наводит порядок, хотя порядок и так идеальный. Уж от его-то глаза ничто не укроется.

Я надеваю комбинезон, подвесную систему и, отяжелев, двигаюсь к самолету…

Десантники, пройдя последнюю проверку, радостно мчатся к машине.

Подпрыгивая и урча, маленький самолетик с большими красными звездами на толстеньких боках торопливо бежит по траве, отрывается, вспарывает по дуге голубое высокое небо.

Наземно-воздушный хоровод безостановочен. Выбросив свой человеческий груз, самолеты спешат на посадку, нетерпеливо урча моторами, вбирают очередную десятку солдат и снова взмывают в небо, чтобы через несколько минут вернуться за следующей.

Ни на мгновение не затихает шум моторов, ни на секунду не задерживаются плотные ряды людей в зеленых шлемах и комбинезонах, а с неба не успевает опуститься к земле очередное белое созвездие, как там расцветает новое.

…Мы в самолете. Четверо сидят слева, пятеро справа, у двери выпускающий — офицер.

Сидят не просто. В том, как расположились солдаты, есть свой мудрый порядок: первый, пятый, девятый — те, кто поопытней, кто уже «набрал» прыжки в аэроклубах ДОСААФ, посредине «перворазники».

Из помещения летчиков выходит бортмеханик, открывает дверь «Приготовиться!», «Пошел!». Первой прыгает левая шеренга, за ней правая, последним выпускающий.

Внимательно слежу за лицами новобранцев. И читаю на них спокойную уверенность, иногда азарт, радостное возбуждение. Ни тревоги, ни беспокойства.

Бывает, конечно, встречается «отказчик». Но так редко, и так ненадолго…

А в небе дневной фейерверк. Мелькнет зеленая личинка, вспыхнет на мгновение цветным огоньком вытяжной парашютик, просверкает оранжевый чехол, и вот уже распускаются пышные белые цветы основных куполов, весело покачиваются под ними куколки в шлемах.

Приземляются ловко, упав на бок, быстро вскакивают, гасят и собирают парашюты, бегут к местам укладки.

Слышны веселые возгласы, смех.

Так весь день идет этот белый, радостный сев — в самолет влезает новобранец, на землю опускается десантник.

А после прыжков радостная церемония. Построившись буквой «П» перед столом с красным сукном, десантники ждут.

Командир части вызывает одного за другим, торжественно вручает значки, поздравляет, жмет руку…

До вечера не стихает в палаточном городке веселое оживление. Не велико дело для десантника совершить прыжок. Но ведь это первый…

А как выглядит не первый?

Учебная тревога.

За службу в армии солдат участвует в них десятки и десятки раз.

И когда хорошо обученное подразделение выходит по тревоге, это зрелище, прямо скажем, впечатляющее.

Никакой суеты, никакого шума, точные, негромкие фразы. Никто не толпится у пирамид с оружием, у выхода, у вешалок с шинелями. Все давно продумано, рассчитано, затвержено.

И вот уже подразделение стоит перед казармой. Офицеры заканчивают проверку. Негромкие команды: «Равняйсь, смирно, направо! Бегом марш!»

Через десять минут машины выезжают за ворота городка…

Путь к аэродрому недолог.

На взлетной полосе застыли самолеты — огромные, черные, залитые предрассветным ледяным светом луны.

От опушки к самолетам тянутся бесконечные цепочки десантников.

Я смотрю и удивляюсь той поразительной организованности, той слаженности и целесообразности, с какой все это происходит! Словно работает огромная машина, эдакий запрограммированный умный автомат, исключающий случайности и неполадки.

Но это не автомат, а люди, и управляют ими не электронный мозг, а воля, опыт и ум командиров. Здесь каждый знает свое место, и нужны немногие минуты, чтобы заполнить огромное чрево самолета.

Десантники в полном боевом снаряжении ждут. Чего только ни берут они с собой в полет! Черные сухари и концентраты, котелки и ложки, спички и фонари, взрыв-пакеты и санпакеты, лопатки и десантные ножи, пистолеты и автоматы. А еще радиостанции, пулеметы, мины, приборы для радиолокационной и химической разведки, боеприпасы…

Не берут только ничего лишнего.

Каждая вещь, каждая мелочь не случайна.

Годы проверок, исследований, опыта потрачены на то, чтобы установить величину и вес лопатки, форму и тяжесть ножа, калорийность и количество продуктов. Ничего из строго необходимого десантник не оставит на земле, ни одной лишней нитки не возьмет с собой в воздух.

Солдаты знают это, И не ворчат на тяжелый груз.

Но вот взревели двигатели — один, второй, третий…

Могучие машины выруливают на старт, и одна за другой взмывают в предрассветное небо. Где-то там, в вышине, они выстраиваются тройками и уходят в далекий путь.

Я сижу в гермокабине в обществе офицеров и смотрю в иллюминатор.

Стало светло. Из-за края горизонта выплывал уже золотой туман.

Словно связанные невидимой нитью, летят все на том же расстоянии друг от друга самолеты, ровно гудят моторы. В самолете тихо дремлют десантники.

Вошел бортмеханик, что-то сказал офицерам. Они поднялись, надели шлемы.

И вот створки огромного люка начали стремительно раздвигаться. В самолет хлынул свет, ветер, рев двигателей.

Солдаты зашевелились.

Наконец над люком зажглась желтая лампа, взревела сирена. Выпускающий, стоявший у разделителя потока, приоткрыл левую дверцу.

Теперь вспыхнула зеленая лампа, а сирена задышала часто и прерывисто.

И в течение нескольких секунд в машине не осталось никого.

С удивительной, прямо-таки сказочной быстротой один за другим десантники сначала одного потока, потом второго исчезли в люке.

Только и остались что мерно покачивавшиеся на тросе вытяжные веревки.

А внизу, стремительно удаляясь, расцветали оранжевые шарики парашютов, словно буйки на широкой голубой воздушной реке.

Потом буйки стали белыми. Они уплывали все дальше. Три пунктирных дорожки протянулись за тремя самолетами и растаяли вдали.

Створки люка медленно закрылись, Я возвращаюсь на аэродром.

Тем временем, коснувшись земли, солдаты мгновенно преображаются; сняты подвесные системы, отброшено все лишнее, подразделения собрались возле своих командиров.

Не прошло и несколько минут, как часть приступила к выполнению задания.

Это дальний рейд по тылам «врага». Бессонные ночи, скрытые передвижения, смелые налеты на штабы и командные пункты, неожиданные засады, бесконечное наблюдение…