Лев Мечников - Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

Но настоящее отечество современной акварельной живописи – Англия. Тамошний фабрикант красок, Ньюман, оказал ей громадную услугу изобретением своих жидких водяных красок ( moist water colours ), с помощью которых искусные живописцы достигают силы и прозрачности масляных красок.

Но в Италии не привился этот новый вид акварельной живописи. Один только Корроди [289] Саломон Корроди (Corrodi; 1810–1892) – художник швейцарского происхождения, в возрасте 22 лет обосновался в Риме. в Риме смело соперничает с английскими и французскими акварелистами; а между тем в акварельных рисунках недостатка нет; ими даже с особенной любовью занимаются художники-фокусники, которых тут не мало.

Впрочем, на настоящей выставке, всех их перещеголял падуанский профессор Газотто [290] Винченцо Гаццотто (Cazzotto; 1807–1884). Иллюстрации к Данте, исполненные В. Гаццотто в 1854 г., на Национальной выставке во Флоренции получили медаль. , выставивший три больших рисунка пером: Ад, Чистилище и Рай, из Данта. Никогда еще барокко не доходило до такого полного проявления. Впечатление, производимое этими рисунками, так странно, так ново и оригинально, что перед ними невольно останавливается всякий, как бы ни мало интересовала кого живопись. Достоинства и недостатки их определить нет никакой возможности; художники-пуристы презрительно улыбаются, глядя на них; а между тем в них есть что-то действительно творческое, но недостойное искусства.

Вообще Венеция на этой выставке fa una tristissima figura [291] Бледно выглядит. по итальянскому выражению. Газотто более других обратил на себя внимание. Искусство далеко не в блестящем положении в древней царице морей; академия в руках немецких профессоров пустеет со дня на день. Независимо от академии, есть там отдельная корпорация комнатных или декоративных живописцев, продолжающих, хотя и не с особенным успехом, предания прежних веков. Многие из их самодельных произведений сохранили прелесть колорита и грацию постановки; но большинство почерпает вдохновение из раскрашенных французских литографий; рисунок страдает по преимуществу.

Живописцем-лауреатом, истинным героем выставки, является флорентиец Усси [292] Стефано Усси (Ussi; 1822–1901) – художник, профессор живописи. , которого большая картина «Изгнание из Флоренции герцога Афинского» [293] Название в оригинале: «La cacciata del Duca d’Atene da Firenze»; в настоящее время картина экспонируется в галерее Палаццо Питти. встретила большое сочувствие в Риме, что означает, что во всякой другой стране, а в особенности в Париже, она наделала бы нескончаемого шуму, и она вполне заслуживает этого, хотя в Италии она не вызвала даже ни одной фельетонной статейки.

Это одно из тех редких произведений, в которых, в полной силе и красоте своего развития, являются все начала, характеризующие направление какой-либо эпохи. Картина Усси произведение современной нам эпохи, и это чувствуется почти в каждом ударе кисти. Ничего условного ни в выполнении, ни в композиции; жизнь и правда во всем.

Внешние совершенства техники теряются в общей гармонии целого и доведены до той высшей степени, где уже исчезает вся ложная, кажущаяся , сторона искусства. Художник угадал и уловил жизнь, и задержал ее во всей ее гармонической полноте. Зритель, пораженный красотою картины, не заботится о процессе, посредством которого художнику удалось совершить чудо; ему всё кажется так естественно и просто, что он забывает, что именно эта-то естественность и простота и требуют самых больших усилий, и что до нее могут дойти только редкие избранные натуры. Личность художника забыта: она исчезла в его произведении.

Эта современная картина представляет сцену очень отдаленной от нас эпохи начала XIV века; но в этой одной сцене целая драма, вся жизнь того времени, со всей правдой подробностей и мелочей, тогда как в самой картине вовсе не бросаются в глаза эти мелочи и подробности; художник сумел быть очень умеренным в их выборе и размещении. Архитектура, костюмы, разучены со всей строгостью и добросовестностью; Усси, художник скромный, не позволил себе ни одной поэтической вольности, ни одного анахронизма, которые в большом ходу между художниками, не совсем осмотрительно отдающимися вдохновению.

Сюжет, выбранный Усси, – одно из событий, очень часто повторявшихся в истории Флоренции в средние века, и характеризующих жизнь итальянских общин того времени.

Когда вся Европа начинала новую жизнь и стремилась к внешнему могуществу, Италия, раздробленная на мелкие республики, добивалась внутреннего гражданского развития, жизни личной, которая очень резко противоречила жизни всех остальных европейских государств. Те сознательно вырабатывали принцип абсолютизма, неограниченной монархии, который один мог доставить им возможность окрепнуть и добиться предположенной цели; Италия развивала городскую общину, municipio , сосредоточивала в ней всю политическую и административную власть. Первой формой этого общинного правления было владычество оптиматов, аристократических семейств. Община народная появилась уже позднее, и с самого начала своего существования вступила в открытую борьбу с олигархической общиной. Та уступила не разом и, потеряв наконец надежду взять силой, принялась за хитрость. То одна, то другая из олигархических фамилий принимали под отеческую свою опеку доверчивый народ и прямым, или косвенным образом прибирали власть в свои руки, из трибунов народных становились тиранами, деспотами, пока народ не выходил из терпения и не свергал ненавистного ига, чаще всего для того только чтобы снова подпасть под другое. Медичи, прочнее всех других забравшие Флоренцию в свои руки, были изгоняемы оттуда шесть раз, пока наконец незаконный сын папы Климента, Александр Медичи, с помощью императорских и папских войск, не взял ее с бою после долговременной осады, и не сломал окончательно ее вольную муниципальную конституцию.

Изгнания эти – подвиги пробуждения народного – представляют целый ряд весьма выгодных для исторического живописца сюжетов, тем более еще, что совершались они не грубой материальной силой, а геройским увлечением или всей массы, или отдельных личностей.

Усси выбрал первое по времени изгнание Готье де Бриена, герцога Афинского. Я предполагаю, что читателям достаточно известны своевольные и коварные подвиги этого пришельца, успевшего сперва льстивыми обещаниями обмануть народ и приобрести его доверие, потом довести его до отчаяния, и наконец до полного сознания собственного достоинства и силы. Народ однако же не стал вымещать на особе утеснителя свои страдания и угнетения.

Бледный, расстроенный герцог сидит в торжественной одежде в зале PalazzoVecchio у стола, на котором лежит не подписанный еще им акт его отречения. Перо дрожит в его руке; смущенные взоры блуждают по сторонам. Ему жаль, одним почерком пера, уничтожить плод стольких лет тяжелого труда, черных дел и козней. Перед ним молчаливые, спокойные как судьи, но грозные своим спокойствием депутаты от тех граждан, которыми так недавно еще играл он и которых подчинял всем причудливостям своего буйного нрава.