Лев Мечников - Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

Бо́льшая часть художников вынуждены были приняться за пейзаж, род живописи, не требующий столь тщательного изучения форм и рисунка. Неаполитанские декораторы приобрели общеевропейскую известность, которой они исключительно обязаны своим природным дарованиям и роскоши природы, их окружавшей. Не многим удалось отделиться от массы; зато эти немногие достигли мало кому доступной степени совершенства. Братья Палицци ( Palizzi ) [306] Джузеппе (1812–1888) и Филиппо (1818–1899) Палицци; сформировавшись как художники в Неаполе, братья позднее жили постоянно в Париже. еще юношескими своими произведениями обратили на себя всеобщее внимание на парижской выставке. Меньшой из них не имеет себе соперников в рисовании животных. Не знаю, что именно доставило ему покровительство бывшего неаполитанского короля, которого он остался и до сих пор таким ревностным приверженцем, что в настоящем году не захотел ничего прислать на итальянскую выставку, где ему по праву должно бы принадлежать одно из самых почетных мест.

Соотечественник его, пейзажист Вертуни [307] Акилле Вертунни (Vertunni; 1826–1897). , живущий в Риме, вопреки запрещению папского правительства, выставил два вида из окрестностей Рима – новые доказательства того, что им вполне заслужена слава, которой он пользуется в ряду современных пейзажистов. Небо и ровная, уходящая в бесконечную даль, низкая местность – вот из чего Вертуни сумел сделать две прекрасные и довольно большие картины, два задушевных лирических стихотворения.

В Неаполе мало так называемых исторических живописцев, которые в Италии пользуются еще, по старой памяти, именем живописцев строгого стиля.

События прошлого года, подвиги Гарибальди и его удалых сподвижников послужили материалом для нескольких очень маленьких произведений батальных и так называемого genre [308] Жанр ( фр .), т. е. «жанровая живопись». , – отрывочных страничек из всемирной современной летописи. Неаполитанцы начинают приобретать большую известность в этом роде живописи. Живописность тамошних костюмов, красота природы представляют богатое поприще их живым и наблюдательным дарованьям.

Пальму первенства между всеми заслужил Морелли [309] Доменико Морелли (Morelli; 1823–1901) – ведущий неаполитанский художник XIX в. , давний любимец неаполитанской публики и всех хорошо знакомых с Неаполем иностранцев. Морелли из тех исключительных дарований, которые развиваются наперекор всяким случайностям и обстоятельствам; и он развился тем полнее и самостоятельнее, чем резче противоречило ему всё его окружающее.

Очень молодым еще Морелли добился замечательной степени технического совершенства и славился как портретный живописец. Он однако не удовольствовался этим успехом и занялся более серьезным и строгим изучением. Первые его картины отличаются уже блестящими достоинствами колорита, живостью общего впечатления, заставлявшими забывать неудовлетворительность рисунка. Выставленная несколько лет тому назад в Неаполе картина его «Эпизод из Сицилианской вечерни» [310] Название в оригинале: «Vespri Siciliani». , доказывает большие улучшения в его манере рисовать. Шелковые ткани и металлические украшения написаны с поразительной правдой, блеском и силой красок. Картина эта имела очень большой успех; с нее тотчас же были сняты литографии и фотографии, которые и теперь еще продаются во всех эстампных магазинах Италии.

Вслед за тем Морелли получил заказ на парадную занавесь для театра Сан-Карло. Он изобразил на ней Олимп, на который музы взводят всякого рода неаполитанских знаменитостей. Работа эта в очень больших размерах, и требовала строгих изучений и всех средств живописи. Приготовляясь к ней, Морелли сделал еще шаг вперед, и принялся за историческую живопись. Выставленная им в этом году картина «Иконоборцы» [311] Название в оригинале: «Gli iconoclasti». превосходит всё предыдущие его работы смелостью удачной композиции и красотой выполнения. Только мне всё же кажется, что не этот род живописи настоящая область таланта Морелли. Его средневековые битвы, далеко не так оконченные, производят однако более сильное впечатление: сила света, живость движения, мастерское расположение групп, удовлетворяют самым взыскательным требованиям.

Но задушевное его произведение, и потому более всего возбуждающее сочувствие – это «Внутренность помпейских бань» [312] Название в оригинале: «Bagno Pompeiano». . Рассказать содержание этой картины, так чтобы читатели могли себе составить хотя какое-либо о ней понятие, я не берусь.

Сицилианцы прислали большое количество пейзажей и маленьких живописных сцен из их простой, но симпатической жизни. Пейзажи эти – светлые и юные произведения недоразвившихся еще талантов; в них более действительного понимания красот и гармонии природы, нежели художественных достоинств; но я предпочитаю их как-то болезненно-ученым произведениям Малатесты [313] Адеодато Малатеста (Malatesta; 1806–1891), из Модены, хотя он и кавалер и к тому же еще потомок очень аристократической фамилии, чуть ли ни того Малатесты Бальйоне [314] Малатеста IV Бальони (Bagliori; 1491–1531); в 1530 г., будучи кондотьером на службе Флорентийской республики, заключил тайный сговор с ее врагами – с папой Римским Климентом VII и императорскими войсками. , который продал императору Флорентийскую республику.

Пока я писал эти отрывочные строки, выставку уже закрыли, а потому если кто из моих читателей возымел желание видеть собственными глазами то, о чем я передаю мои не систематические впечатления, ему придется подождать, пока в другой раз сделают единство Италии (тогда это может быть уже будет и не на шутку) и откроют снова, или во Флоренции, или в другом каком-либо городе, всемирную итальянскую выставку.

Период независимости :

« Oculus pastoralis » , се. Фома Аквинский – Данте, Колонна – Петрарка и классическая школа – Джино Каппони – Савонарола

Нигде в христианском мире мы не встречаем такого развития политической жизни, какое нам представляет Италия со времени своего появления на поприще средневековой истории и до своего подпадения под власть общеевропейской государственности. В этом отношении она оставляет позади себя даже классические республики древности, возлагавшие на многочисленных рабов будничные житейские заботы, чтобы не отрывать своих граждан от политической деятельности. По крайней мере, здесь, в муниципально-федеративной Италии, мы встречаем такое многообразие и обилие элементов политического развития, которое, кажется, нигде не повторялось в истории. Папство и империя, федерация и централизация, республика и монархия, полноправие коммун и своеволие синьоров, – все формы народоправства, начиная от флорентийской демагогии и кончая тяжеловесным олигархическим деспотизмом Венеции, – все виды государственности и гражданственности, когда-либо изведанные в истории романо-германских народов, сталкиваются в Италии одновременно на пространстве нескольких квадратных миль, иногда в стенах одного и того же города, стремятся искоренить, вытеснить друг друга, в свирепой борьбе за свое существование, не стесняясь в выборе средств, могущих доставить им хотя бы временную и местную победу над противником.