Валерий Киселев - Равнение на подвиг. Памяти Героя России гвардии лейтенанта Александра Соломатина

Когда Саше было шесть лет, он сочинил обо мне песню. Пришёл и спел:

А потом спросил: «Когда я эту песенку придумывал, то заплакал. Почему?» Я: «Потому, что у тебя доброе сердце». А через некоторое время Санька со слезами сказал: «Я не хочу думать, что вырасту большой, постарею и умру. Я не хочу». Пришлось его успокаивать и говорить, что он долго и счастливо будет жить, будет молодым и сильным…

Вот ведь как случилось в жизни, что я тогда оказалась не права. Сын мой ненаглядный, молодой, красивый и сильный, смысл моей жизни – погиб, а я – едва жива от безысходного горя, но еще существую…

Из воспоминаний сестры Елены:

Каждое лето мы отдыхали в Ленинградской области у бабушки на даче. Нам очень нравилось с братом там играть. Мама нас редко отпускала в лес, т.к. волновалась за нас, но иногда мы сами уходили, для нас это было очень интересное приключение. Однажды мы нашли послевоенный блиндаж. В блиндаже брат нашел для себя много интересного. Так появилась у нас во дворе мина от миномёта. Брат тогда думал, что она не опасна, т.к. пороха в ней не было. Потом папа брату объяснил, что отсутствие пороха – это еще не полная безопасность, есть еще вышибной заряд, и это может быть опаснее.

Однажды летом, все там же в Ленинградской области, нам бабушкин брат оставил свою собаку – Лайму. Она была охотничий, по породе лайкой, очень умной и дружелюбной. Думаю, с тех самых пор у брата и зародилась любовь к собакам. Место, где у бабушки дача было необыкновенно красивым. Мы с Лаймой ушли гулять очень далеко от дома, нам очень хотелось найти сосну, которая росла на камне, который был в высоту более двух метров, мы, конечно же, его нашли, но поняли, что обратной дороги мы не помним и с начала очень испугались. Брат поговорил с Лаймой, и она привела нас домой короткой дорогой не по тропинкам, а по лесу как в сказке перед тем, как попасть к Бабе-Яге. Шли мы через реки и горы, было тепло и весело вместе с братом.

Учились мы с братом вместе боевыми искусствами и бальными танцами. На счет боевых искусств я не знаю у кого получалось лучше так как он мужчина, а я женщина и разные требования. Бальными танцами у него получалось на много лучше. Он даже занял второе место среди своего возраста между несколькими школами. Был такой случай, мы вместе с ним танцевали как пара танец «Ча-ча-ча», мне очень понравилось, я до сих пор иногда вспоминаю, как это было.

Был у нас такой случай: соседский мальчик нас с братом заманил в подвал, и там закрыл. Мы с братом долго не понимали, как нам выбраться. Но потом брат придумал. Мы проковыряли несколько кирпичей, вытащили их, и я выбралась через соседний подвал, а потом и брата спасла.

Из воспоминаний мамы Елены Николаевны:

…Александр всю свою короткую жизнь спешил, как будто хотел побольше успеть, увидеть, почувствовать, сделать. Ему повезло, что из-за службы отца еще школьником он объехал всю страну: мы были в Забайкалье и на Западной Украине, на Карельском перешейке, в Крыму и на Черноморском побережье Кавказа, Несколько раз проехали через всю Россию от Москвы до Байкала и дальше, на юг, в Монголию. Он многому учился: бальным танцам и рукопашному бою, работе на компьютере и стрельбе из боевого оружия. Он мог ценить классическую музыку и современные мелодии, разбирался в живописи и сам прекрасно рисовал карты боевых операций Советской Армии в Великой Отечественной войне. Один из немногих в классе читал русскую и зарубежную классику и увлекался современной фантастикой. Многие часы отец с сыном провели в беседах об армии. Виктор Александрович делился с Санькой своим колоссальным опытом повседневной службы и опытом боевых действий в афганской войне. Саша беззаветно любил отца, всегда радостно встречал его с работы, скучал при долгих разлуках, гордился отцом-генералом и его профессией. Любовь была взаимной. Виктор все свободное время отдавал семье, детям. Терпеливо и настойчиво учил их, всегда и во всем был примером и непререкаемым авторитетом для сына и дочери. Трудно найти еще такого отца.

Сын наш, как губка, впитывал в себя знания. Говорят, он потом их не без успеха применял в Чечне…

…До школы Санька почти не болел. Это было естественно, потому что мы много гуляли, хорошо и вовремя питались. Для детей был куплен спортивный комплекс с лестницами, турником, кольцами, канатом. Установили его в Санькиной комнате, и дети многие часы лазили и подтягивались, кувыркались и качались как обезьянки. Лето всей семьей часто проводили на даче у бабушки в Выборге. Я выросла в этом прекрасном и таком родном городе, люблю его с детства и стараюсь чаще бывать в нем. Саша тоже полюбил Выборг, и уже курсантом старался обязательно, хоть на недельку, приехать к бабушке.

В сосновом лесу на берегу прекрасного озера наши дети набирались сил на всю долгую зиму. К сожалению, Виктору Александровичу уйти в отпуск летом и провести его с нами удавалось редко. Вот была тогда радость детям! Муж мой – неутомимый выдумщик всяких «поучительных» игр и затей. Однажды он организовал игру в осаду «крепости» на огромном гранитном камне (таких очень много на Карельском перешейке). Санька защищал «крепость» и метко стрелял в нападавших папу и Алёну из «горохострельного» оружия, а когда им все-таки удавалось забраться на камень – страшно возмущался и кричал, что они нечестно пробрались. После таких баталий от меня доставалось всем троим, так как в доме кончалась «зелёнка», измазанная на ссадины, и ломались расчёски, когда я пыталась вычесать сосновую смолу из длинных волос Алёнки. О стирке я уже и не говорю. В другой раз они принимались играть «в разведчиков»: дети должны были заметить подкрадывающегося к дому отца. Однажды Виктор надел какой-то старый халат, повязал голову платком, прицепил на нос дедушкины очки и превратился в древнюю бабку с клюкой. В таком виде он зашел во двор дачи, а наши «разведчики» прозевали «лазутчика»!

Справедливости ради хочу сказать, что ребята не только отдыхали, но и очень хорошо работали на даче. Саша быстро вскапывал грядки. Не успеешь ему дать задание – он уже его выполнил. Особенно крупным специалистом он был по выкорчевыванию старых кустов клубники и углублению канав. Все мелкие огородные работы: прополку, полив и сбор урожая – делали дети во главе со мной. На всё хватало времени. И позже, когда у нас появилась дача в Подмосковье, нам с отцом оставалось только отдавать команды – все работы выполнялись моментально и квалифицированно. Саша очень быстро всему учился. Как-то незаметно он перенял от деда Николая Фёдоровича умение плотничать и мастерить. Мог вставить стекло, починить стул, покрасить, что-то прибить, починить кран, и многое другое. Санька был очень хозяйственный: еще совсем маленьким тащил в дом найденный гвоздик: «В хозяйстве пригодится». Эта его хозяйственность привела к тому, что однажды они с Аленой нашли в лесу под Выборгом и притащили на дачу мину с целым вышибным зарядом, причем место для хранения этого несомненного «сокровища» было выбрано в самый раз – у газовой плиты. Потом отцу пришлось вызывать саперов. Вообще, во время отдыха в Выборге мне приходилось всегда быть настороже: там прошли одна за другой финская и Отечественная войны, велись тяжелые бои и поэтому до наших дней в лесах можно найти чуть ли не пушку. На дачной веранде постоянно лежали пробитые осколками русские каски, гильзы от патронов всех калибров, осколки от снарядов и упомянутая мина с отверстием в боку, через которое кто-то выплавил тол. Детей приходилось все время держать под наблюдением, я даже придумала по-особому свистеть, чтобы они слышали, что их ищут. Этот «мамин» условный свист мы применяем в семье до сих пор, когда надо найти или окликнуть друг друга в толпе.