Салават Асфатуллин - 1812—1814: Казаки. Киноэпопея

В перелеске вспыхивают сизо-тёмные клубы дыма, через мгновение ядра взрывают землю, покатываются, подпрыгивая. Солдаты противника дают залп из длинных, с примкнутыми штыками, ружей.

– Марш-марш! – кричит срывающимся густым баском майор Лачин.

«Ишь, бывалый воин, а тоже волнуется!» – думает Буранбай. А затем понимает, что майор торопит джигитов броситься в атаку, чтобы французы не успели перезарядить ружья. И сам, привстав на стременах, вырывает саблю из ножен: – Башкиры! Вперёд! За ним подняли сверкнувшие клинки сотники, призывая джигитов к броску на врага: – Вперёд джигиты! Вперёд!

Французские ядра не долетают до строя полка, но пули пехотинцев оказались дальнобойнее и метче – дико заржали раненные лошади, падают с сёдел убитые всадники – первые жертвы нашествия…

«Ура-а-а-а!..» – громоподобно кричат справа казаки, устремившись лавой вперёд, и подзадоренные этими криками джигиты помчались напропалую, горяча и без того ошалевших коней, протяжно завывая: «Ура-а-а-а!». Французы не успевают дать второй залп – в их строй уже врубаются лихие наездники Платова, Лачина и Буранбая.

Щедро раздавая направо – налево разящие удары, войсковой старшина пробивается вглубь, радуясь тому, что джигиты не отстают – кромсают, рубят, закалывают пехотинцев. Вдруг неистово взвизгнул его конь, раненный вражеским штыком, поднялся на дыбы, шарахнулся в сторону. Ординарец схватил поводья, осадил назад, вытолкнул жеребца к своим джигитам.

– Где майор?

– Впереди!.. Во-он, в самой рубке!

Увидев, что Лачин отбивается от наседавших на него французов, Буранбай перескочил в седло коня ординарца, отдав тому раненного скакуна. Немедленно собирает вокруг себя пять-шесть самых отчаянных конников.

– Башкиры! Выручим командира! – зычно кричит он.

Заслышав призыв, джигиты с умноженной отвагой обрушивают на врагов клинки: да разве это мыслимо оставить в беде своего корбашы!.. Вскоре, сомкнувшиеся вокруг майора французы рассеяны, Лачин снова в строю полка и вновь командует.

К этому времени противник, не ожидавший такого отпора, начинает отходить, но в полном порядке, – пехотинцы смыкают шеренги, ощетинившись штыками.

Атаману докладывают: «Французы отступают». Он: «Трубите сбор, чтоб не нести излишних потерь. В конце концов, это первый встречный бой, проба сил… Пусть Наполеон подсчитает потери и поймёт, что затеянная им прогулка по русской земле не состоится: за каждую версту придётся расплачиваться кровью…».

Награждение перед строем Буранбая Чувашбаева, рядового Узбека Акмурзина, есаула Ихсана Абубакирова, хорунжия Гильмана Худайбердина и др.

Раскрашенная гравюра первой половины 19 века «Стычка казаков с французами у с. Довгелишки 23 июня (5 июля) 1812 г.» вдруг оживает.

«Стычка казаков с французами у с. Довгелишки 23 июня 1812 года». Раскраш. гравюра XIX в.

Башкир-тептяр с переднего плана гравюры выстрелом из пистолета убивает своего преследователя и смело бросается в сабельную рубку с другими. Первая атака отбита. В 18 часов неприятель открывает артиллерийский огонь и возобновляет наступление. Но русская артиллерия под началом Кутайсова останавливает их продвижение. В это время генерал Орлов – Денисов во главе лейб-гвардии Казачьего, 1-го Тептярского, 1-го Бугского казачьих и Елисаветградского гусарского полков при поддержке нашей артиллерии атакует неприятеля и заставляет его в беспорядке отступить.

«А сам с отрядом своим в совершенном порядке переправляется за реку», – записывает очевидец. Наши войска частично разрушают мост и выстраиваются за рекой под прикрытием 6 орудий. Погребение на поле боя 150 воинов разных национальностей.

Багратион оказался в критическом положении – сказывается нехватка сил. 25 июня (7 июля) Багратион получает с гонцом приказ царя в секретном пакете: «Идите через Минск к Витебску». Но уже 26 июня (8 июля) маршал Даву берёт Минск и отрезает Багратиону путь на север. С юга наперерез Багратиону идёт Жером Бонапарт, который должен замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й армии у г. Несвижа. Корпус Даву (без двух дивизий, выделенных против Барклая) насчитывает 40 тыс. человек, у Жерома в трёх корпусах его группы 70 тыс. Багратион же имеет не более 49 тыс. человек. Ему грозит верная гибель (показать это на карте). 26 июня Платов, тоже испытывающий нехватку сил, из лагеря при Мире рапортует Багратиону: « …Генерал-майору Иловайскому 5-му и полковнику Сысоеву 3-му, не прикажете ли Ваше сиятельство оставаться со мною, пока прибудет ко мне генерал-майор Кутейников 2-й с полками, с коим большая часть оных, нежели со мною. Ибо при мне осталось теперь только три сотни полка Атаманского и полки: один татарской, один башкирской (1-й Башкирский) и один же калмыцкой, да вторая рота донской конной артиллерии; а притом и другие команды, в разные места отряжённые, ещё не прибыли».

«Куда ни сунусь, везде неприятель, – пишет Багратион на марше 3 (15) июля начштаба 1-й армии Ермолову. – Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель… Минск занят, и Пинск занят».

Вестфальский король Жером Бонапарт («король Ерема», как прозвали его русские офицеры), «наиболее бездарный из всех бездарных братьев Наполеона», в 1812 г. впервые был на войне. Молодой (27 лет), легкомысленный, празднолюбивый, он и в походе, несмотря на то, что Наполеон требует от него «величайшей активности», больше отдыхает, чем действует: 4 дня «отгулял» в Гродно. И далее шёл к Несвижу такой поступью, что французы Э. Лависс и А. Рамбо могли только воскликнуть на страницах своей «Истории»: «Он сделал 20 миль в 7 дней!»

В результате Жером, хотя и имел преимущество перед Багратионом на пути к Несвижу в два перехода, опоздал сомкнуть вокруг русской армии французские клещи. Багратион уходит. Наполеон в ярости: «Все плоды моих манёвров и прекраснейший случай, какой только мог представиться на войне, – отчитывает он Жерома, – потеряны вследствие этого странного забвения элементарных правил войны».

Отряд И. С. Дорохова, состоявший всего из двух егерских и двух казачьих полков при 12 орудиях, отрезан противником. Не имея возможности прорваться к своей 1-й армии, он в течение недели идёт с боями по лесам и болотам на соединение с войсками Багратиона. И, потеряв 60 человек, 26 июня соединяется с его 2-й армией.

В лагере под Дриссой при участии Барклая решается наболевший вопрос о том, как выпроводить из армии (разумеется, деликатно и верноподданно) Александра I. Царь всем мешает (Барклаю в особенности), всё и вся путает, но кто может сказать ему об этом прямо?