Яков Нерсесов - «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том III. «Первый диктатор Европы!»

Остатки русской кавалерии попытались было помочь своим пехотинцам, но только разделили их печальную судьбу – картечь разметала в стороны людей и коней. Через некоторое время сенармоновцы пододвинули батарею еще ближе и открыли огонь уже по переправам.

Поскольку, в первую очередь, Багратион уводил артиллерию ( в который уже раз напомним , что ее потеря в русской армии каралась очень сурово!), поэтому его арьергард оказался в положении смертников – ему под убийственным огнём французской артиллерии Сенармона любой ценой необходимо было сдержать наступление превосходящих сил противника. Видя приближение вражеской пехоты, находившиеся в арьергарде лейб-гвардии Измайловский и Павловский гренадерские полки неоднократно ходили в штыки, но были вынуждены отступить под огнем превосходящих сил противника, понеся очень тяжелые потери.

… Между прочим , в этих героических попытках сдержать натиск французов погиб командир Павловского полка генерал Николай Мазовский. Раненный в руку и ногу, не имея возможности сидеть на коне, он велел нести себя двум гренадерам перед полком и в последний раз повёл его в штыки. Воодушевленные героизмом своего командира гренадеры бросились вперед. И тут картечная пуля поразила Мазовского насмерть. Говорили, что последними его словами были: «Друзья, не робейта!» Впрочем, по другой версии раненного Мазовского, его гренадеры, все же, смогли отнести в город и оставить в доме №25 по улице Мелештрассе. И уже после занятия Фридланда французами они закололи генерала и других раненых штыками, а тела их выбросили на улицы города.. A la guerre comme a la guerre, не так ли…

А картечь Сенармона все рвала и рвала ряды гвардейцев: павловцев и измайловцев. И вражья сила с восторженным ревом «Да здравствует, Император!» все ломила и ломила. Даже князь Багратион, обнажив шпагу, что делал он очень редко, для воодушевления отступающих войск, не мог ничего поделать. Все отчаянные попытки Беннигсена хоть как-то помочь отступающему Багратиону вели лишь к гибели все новых и новых тысяч русских солдат на подступах к Алле, а затем и в его водах.

В этот момент битвы отличился генерал Дюпон. Со своей дивизией он нанёс разящий удар в стык русских флангов, т.е. в русский центр, а затем яростно атаковал уже измотанные и обескровленные арьергардными боями полки русской гвардии.

… Между прочим , рассказывали, что Наполеон высоко оценит эти энергичные и умелые действия генерала Дюпона и по слухам даже «поставит» его следующим в очереди на маршальство ( за Фридланд его получит начальник Дюпона генерал Виктор ), но судьба распорядится иначе. Впрочем, об это чуть позже…

Вся дорога во Фридланд покрылась телами русских и французов. Огрызаясь штыковыми контратаками и сдерживая напор противника, Багратион смог вывести остатки своих войск к мостам и переправить их с левого берега – на правый берег – понеся при этом ужасные потери. Последними уходили лейб-гвардейцы павловцы – обеспечивая переправу, с неимоверным упорством защищались оставшиеся в живых гренадеры русского царя.

Только к 20 часам Ней вошел-таки в город, захватил замок Фридланд, но овладеть левофланговыми переправами не сумел, так как русские, отступая, успели подожечь их.

Так трагически закончилась битва на левом фланге русских…

Положение русских войск на правом фланге под командованием Горчакова 1-го оказалось еще тяжелее.

Ближе к вечеру Ланн и Мортье по замешательству войск Горчакова поняли, что Ней справляется с поставленной ему императором задачей: планомерно сминает левый фланг русских. Правофланговая группировка русских, отделенная от частей Багратиона ручьём Мюленфлис и одноименным озером (ныне Мельничный пруд), вот-вот окажется отрезанной. Над правым флангом русских нависла угроза окружения.

Также получив запоздалый приказ к отступлению, Горчаков решил пробиваться к мостам во Фридланде. Однако город уже был в руках солдат Нея. Теснимые с тыла Ланном и Мортье, русские перешли по мостам ручей Мюленфлис, ворвались в город, очистили его от французов и штыками пробили себе дорогу к реке Алле, но из всех мостов к этому времени не сожженным оставался только один. Неприятель прижимал их к берегу, и потеря малейшего времени была смерти подобна. Артиллерию спасли через отысканные вниз по течению реки броды, которую иначе пришлось бы оставить французам ( не будем повторятся, чем это бы грозило артиллеристам ). Войска под огнем противника стали переправляться по ним. Героическими контратаками пехоты и конницы иногда удавалось-таки остановить неприятеля, но Мортье и Ланн, постоянно получая подкрепления, в частности, кавалерию Груши, не ослабляли натиск.

В конце концов, около 21 часа французы сбросили остатки войск Горчакова 1-го в Алле. Из последних перешедших здесь на другой берег войск оказалась 7-я дивизия генерал-лейтенанта Дохтурова. В ходе этой переправы русские потеряли чуть ли не 13 (?) пушек. А часть войск вовсе переправиться не успела. Две батарейные роты (29 орудий) под прикрытием Александрийского гусарского полка генерал-майора графа Ламберта, пройдя с ночными боями более двух миль неприятельским берегом до местечка Алленбург (ныне посёлок Дружба), лишь рано утром следующего дня смогли перейти Алле и присоединиться к армии.

В 23 часа вечера последний грохот орудий умолк, битва закончилась. Обессиленные французы, имеющие за плечами дневной марш-броск к месту сражения и ожесточенный вечерний бой, преследовать русских уже не могли, причем, даже на другой день. Экспромт-победа их императора-импровизатора обошлась им в 1.645 убитых, 8.995 раненых, 2.426 пленных, 400 пропавших без вести и потерю одного «орла» (знамени).

Это сражение стало крупным поражением русской армии. Потом много и по-разному, писали об итогах Фридландского побоища (в частности, его авторитетный участник будущий генерал А. П. Ермолов), в основном, о героизме и мужестве русских солдат, ценой потери 12 тыс. убитых и раненых, все же, выбравшихся из «фридландской ловушки», куда их завел Беннигсен, сначала «прошляпивший» момент с решительной атакой всеми своими немалыми силами на один единственный корпус маршала Ланна, а потом, все же, запоздавший с немедленной ретирадой с первыми известиями о приближении и появлении самого Бонапарта. Впрочем, как водится, «все крепки задним умом» и «нечего махать кулаками после драки» (перефраз «после драки кулаками не машут»), тем более, такого масштаба…

… Между прочим , французы заявили потом о захвате 80 русских пушек, но знаменитый русский артиллерист (в будущем генерал от артиллерии – весьма редкое явление!) А. П. Ермолов категорически это отрицает: «… Было потеряно всего пять пушек, у которых лафеты были подбиты или лошади подстрелены.» Ему вторит и главный виновник фридландской катастрофы Л. Л. Беннигсен: «… лишились сами пяти орудий, которые, будучи подбиты, остались на поле сражения. Вследствие разрушения нашего моста, устроенного на судах в правой стороне города, четыре орудия завязли в реке, откуда не было возможности их вытащить.» Также не подтверждаются сведения французов о захвате 12 тыс. пленных русских солдат. Просто Наполеону необходимо было увеличить масштаб своей победы, поэтому и появились во французской прессе сведения о 12 тыс. пленных. По воспоминаниям все того же А. П. Еромолова: «Фридландское сражение ничем не походило на разгром при Аустерлице: в русской армии было убито и ранено около десяти тысяч, а у французов – более пяти тысяч человек… <<���…>> …В войсках от Беннигсена ожидали нового сражения: оправившись, русская армия забыла фридландскую неудачу. Тем временем из Москвы к Неману подошла 17-я дивизия Лобанова-Ростовского, а 18-я дивизия Горчакова 2-го находилась в двух переходах от армии. Как гром среди ясного неба, как несправедливость судьбы воспринята была весть о подписании 8 июня в Тильзите предварительного перемирия с Наполеоном. Кампания 1806—1807 годов закончилась для России бесславно, и прежде всего из-за неумелых и робких действий главнокомандующего, неоправданно торопившего заключение мира.»…