Яков Нерсесов - «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том III. «Первый диктатор Европы!»

Отчаянное сопротивление поляков в Праге обошлось им дорого! «Страшное было кровопролитие!» – вспоминал позднее сам Суворов. «Редко видел я столь блистательную победу; дело сие подобно измаильскому» – довольно добавлял он в своей реляции от 7 ноября. Там же говорится, что сочтено убитых поляков 13.340 (в том числе, 4 генерала – Ясинский, Корсак, Квашневский и Грабовский; в бою также погиб известный военный инженер Ян Бакалович), пленных 12.860 (в том числе, 3 генерала – Майен, Геслер и Крупинский и 442 офицера); потонуло в Висле при попытке спастись на другом берегу больше 2.000; артиллерии досталось победителям 104 орудия.

По другим данным показатели потерь чуть больше: 13,5 тыс. убитыми и раненными и 14,5 тыс. пленных. Бежать смогло не более двух тысяч пражан. Висла в районе Праги кишела мертвыми телами.

Потери русских оказались значительно меньше. Сам Суворов писал де Рибасу: «Потеряли мы здесь вчетверо меньше, нежели под Измаилом». По официальным данным взятие варшавского предместья обошлось ему 580 убитыми и 960 раненными. (Если это так, то помножив цифры этих потерь на четыре можно предположить, что под Измаилом Суворов положил порядка 6.160 человек, что примерно соответствует нижнему порогу предположений некоторых современных историков – см. потери русских при Измаиле в моей книге о Суворове «Свет и Тени» «неистового старика Souwaroff». )

… Впрочем, есть и иные данные о суворовских потерях – 300 и 500 человек, соответственно. Поскольку историю, как правило, пишут победители и им свойственно трактовать события ( и потери, в том числе ), так как им выгодно, то каждый волен принимать во внимание те цифры, которые ему кажутся более приемлемыми. Истина, как известно, лежит где-то по середине, а правда, у каждого – своя…

Интересно ( и символично? ) другое: пражские события негативно повлияли на отношение европейцев к России.

Дело в том, что после штурма Праги во французской и английской печати просвещенной Европы, с подачи польских источников, острословы окрестили Суворова… кровожадным « полудемоном », «мясником». Дело дошло до того, что потом и Наполеон ( будучи сам «не без греха» во время Египетского похода!) , назвал Суворова « варваром, залитым кровью поляков ».

Более того, сначала в польской, а потом и в западной ( особенно французской ) историографии, из-за так называемой массовой «резни» мирного населения ( к которому относят и добровольных защитников укреплений ), которую якобы учинили войска А.В.Суворова при взятии Праги, прочно закрепился термин «резня в Праге» (польск. Rzeź Pragi ). Например, разделяющий в целом польские взгляды французский историк Анри де Монфор, пишет не только об ок. 6 тыс. убитых и раненых, 10 тыс. захваченных в плен, но и порядка 6 тыс. убитых мирных жителей. Следует подчеркнуть, что немалая роль в раздувании русских жестокостей принадлежит классикам польской литературы, которые, руководствуясь, вполне понятными, патриотическими побуждениями, в своих произведениях под прикрытием права на художественный вымысел умышленно завышали число мирных жителей, якобы убитых русскими солдатами – 20—30 тыс. чел.

Не берясь расставлять точки над «i» в этом наищекотливейшем вопросе, скажем лишь, что наиболее обстоятельно занимавшийся из дореволюционных российских историков вопросом взятия Варшавы А. В.Суворовым Н. И.Костомаров, ссылаясь на «русские известия того времени», пишет, что всего поляков погибло до 12 тыс. чел. (включая военных и жителей Праги), причем, многие из них, «спасаясь от русских штыков», потонули в Висле, а в плен было взято до 1 тыс. чел.

Был во время штурма Праги и такой эпизод, когда остаток гарнизона пробился к Висле в надежде переправиться на другой берег, но русские успели их настичь и всех перебили на глазах левобережной Варшавы – a la guerre comme a la guerre. Не исключено, что этот факт уничтожения в бою польских солдат мог послужить своеобразным фоном для создания легенды о массовых русских зверствах в Праге. В то же время нельзя забывать, что в рядах польских защитников было несколько тысяч вооруженных добровольцев из местного населения, которые при определении потерь могли быть причислены к мирным жителям. Относительно собственно мирного населения Праги, тот же Н.И.Костомаров, опровергая слухи об их поголовном истреблении, резюмирует: «Таким образом, если происходили варварства над жителями, почему-то не успевшими вырваться из Праги, то, вероятно, в небольшом количестве, тем более, что по сказаниям самих поляков, как только русские овладели Прагой, Суворов послал офицеров оповестить жителей, какие остались в Праге, чтобы они скорее выходили с правой стороны Праги и бежали в русский лагерь, где они могут быть безопасны.»

Никак не оправдывая негативных фактов поведения российских солдат, необходимо подчеркнуть, что они в немалой степени были спровоцированы самими полякам в начале восстания, когда в апреле 1794 г. застигнутые врасплох спящие русские солдаты и офицеры, а также шедший из церкви безоружный батальон Киевского полка были безжалостно перебиты восставшими, а часть из взятых в плен была позднее растерзана толпой. Рассудить поляков и русских трудно: по многим свидетельствам участников штурма, русские солдаты, ожесточённые сопротивлением и воспоминанием об уничтожении польскими войсками русского гарнизона в Варшаве, когда погибло ( повторимся! ) от 2 до 4 тыс. ( данные разнятся ) русских солдат, откровенно мстили за Вильно-Варшавскую «Варфоломеевскую» ночь, убивая всех подряд: они действительно в плен не брали никого.

Признавая это, опять-таки Н.И.Костомаров пишет, что «… Суворов остановил бесполезную ярость солдат своих и не приказал жечь и истреблять Праги». Прямой приказ Суворова запрещал трогать мирное население, но при этом в знаменитой суворовской «Науке побеждать», заучиваемой солдатами наизусть, говорилось: «возьмешь лагерь – все твое, возьмешь крепость – все твое» или, как говорят французы – «на войне – как на войне» (a la guerre – comme – a la guerre!).

Город был буквально стерт с лица земли: недаром даже 20 лет спустя, подъезжая к Варшаве в ходе Заграничного похода 1813—1814 гг. русской армии в Европу, русские офицеры удивлялись: «А где же Прага!?»

Александр Васильевич, безусловно, был человек очень своеобразный и «непрозрачный» ( и не всем понятный и, тем более, приятный своими «чудачествами» ), извилистый и многогранный, но полководец – крайне холодный и исключительно расчетливый: отдав Прагу на потеху своим солдатам, он наглядно показал бунташным полякам, что ждет их столицу Варшаву, если они тут же не выбросят белый флаг. Как писал спустя полвека со слов Алексея Петровича Ермолова – самой культовой фигуры ( а их в эпоху наполеоновских войн с Россией среди русских военачальников разных рангов было немало! ) в русской армии первой четверти XIX в., отличившегося при штурме Праги – его биограф: «Ужасное зрелище, которое представляла Прага, могло у всякого отбить охоту подвергнуть Варшаву той же участи. Варшава сдалась беспрекословно на все условия, предписанные Суворовым». Закрывая тему суворовского кровопролития, скажем, что сам Александр Васильевич очень доходчиво объяснил логику всех своих действий: «Миролюбивые фельдмаршалы при начале польской кампании провели все время в заготовлении магазинов. Их план был сражаться три года с возмутившимся народом. Какое кровопролитие! Я пришел и победил. Одним ударом приобрел я мир и положил конец кровопролитию».