Александр Тюрин - Воспоминания ученого-лесовода Александра Владимировича Тюрина

Преподавание общих и специальных дисциплин было поставлено на большую высоту. Мы имели лучшие учебники того времени. Я вспоминаю, что, например, по истории средних веков мы имели учебник профессора Иванова, по истории древнего мира – профессора Виноградова. Анализ по неорганической химии проходили по учебнику профессора Меншуткина. Геодезию изучали по учебнику Поплавского, ботанику – по учебнику профессора Бородина, сельскохозяйственную экономию – по учебнику профессора Шишкина, лесоводство – по учебнику профессора Турского. В училище была создана с первого же года богатейшая фундаментальная библиотека по всем отраслям знаний. Она обеспечивала умственный рост и содействовала успеху обучения.

Педагогическая работа в училище руководилась педагогическим советом. Хотя часть преподавателей менялась (особенно по русскому языку, физике и химии), но основной костяк наиболее авторитетных преподавателей сопровождал нас с первого до последнего класса. Это были директор училища М. П. Зубрилов, инспектор Д. Д. Иванов, преподаватели М. Ф. Арнольд, В. Т. Петров и Н. А. Падарин. В середине нашего обучения благотворное влияние оказал на нас преподаватель И. И. Баранов. Успеху обучения, во многом, содействовала общая упорядоченность нашего быта в стенах училища. С первого же года в училище трудами преподавательского коллектива была создана хорошая сознательная дисциплина. В наших учебных помещениях было уютно и чисто, а наши спальни имели чистоту не меньшую, чем в нынешних санаториях.

Расположение нашего училища вдали от городских центров близ маленького захолустного городка, придавало нашему воспитанию замкнутый деревенский характер. В нас не было светскости. В обществе мы терялись, большею частью молчали, отходили в сторонку и старались поскорее исчезнуть, уйти опять в свою деревенскую скорлупу. Впрочем, это общий удел закрытых учебных заведений, низших, средних и высших, если они расположены вдали от культурных центров.

Василий Трофимович Петров

Василий Трофимович преподавал нам русский язык и литературу в первом и во втором классе. Воспитанник Московского Университета (филолого-исторического факультета) он был тонким знатоком русского языка. Он познакомил нас с законами словообразования и научил анализировать слова и предложения. В частности, ему мы обязаны знанием пунктуации. Он был очень требователен к нам, но прост в обращении. Некоторые дни он дежурил по пансиону. В такие дни он играл с нами. Игры были разнообразные, но простые. Осенью и зимою это были снежки, весною и летом – крокет и мяч. Простое и сердечное отношение сблизило нас с ним. Мы сильно горевали, когда он уехал от нас в Москву. Историю литературы преподавал нам уже не Василий Трофимович. Незадолго перед окончанием курса, однажды, проездом через Москву, я зашел к нему на его московскую квартиру, но неудачно: он как раз уезжал из Москвы. Поэтому наша встреча была очень короткой. Больше я не видел его и не знаю, как сложилась его дальнейшая жизнь.

Сменившие его преподаватели (они менялись часто) были слабее его и не могли сравняться с Василием Трофимовичем ни по уменью преподавать, ни по уменью воспитывать.

Николай Андреевич Падарин

Николай Андреевич преподавал нам историю и географию в первых двух классах. Это был всесторонне образованный человек, окончивший университет по двум факультетам: естественноисторическому и историко-филологическому, долгое время живший во Франции. Он излагал нам предмет с большой глубиной, по первоисточникам. Мы часто писали ему сочинения на исторические и географические темы. Помню, что первой исторической темой была: «Причины греко-персидских войн». Один из наших товарищей Филатов С. М. написал отлично. На его сочинении Н. А. Падарин сделал надпись: «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат». Мы не поняли этой фразы, и Николаю Андреевичу пришлось разъяснять нам ее смысл. По-видимому, смысл был тонкий, я уже не помню его в деталях, но этой фразой он хотел похвалить Филатова и побудить его к дальнейшим успехам.

Николай Андреевич был очень благожелателен к ученикам, мягок, но секрета простоты обращения с нами, в противоположность Василию Трофимовичу, не знал. Мы глубоко уважали его, в душе любили, но близких сердечных связей у нас с ним не возникало, хотя чувствовали высоту его нравственного облика. При этом чувствовалась какая-то неудачливость и неприспособленность к жизни. От нас он перешел учителем в гимназию в Харьков. Через много лет, в 1912 году, я неожиданно встретил его в Вятке, в фойе вятского театра. Я легко узнал его, так как он мало изменился. На другой день я навестил его дома. Он жил далеко от центра города, в старом ветхом домике. Обстановка в квартире была очень скромная. По-видимому, в Вятку он приехал не совсем по доброй воле. Сотрудничая в местной газете, он добывал скромные средства для жизни. Семья его была невелика: жена и племянница, девушка лет шестнадцати, ученица гимназии. Мы вспоминали старые времена. В его высказываниях я почувствовал убеждения старого идеалиста-народника. Народ для него продолжал быть богоносцем. Но действительно народа он едва ли знал. Как и раньше, так и в эту встречу, Николай Андреевич показался мне идеалистом, оторванным от реального мира. После этой встречи в Вятке я уже больше не виделся с ним.

Михаил Федорович Арнольд

Михаил Федорович прошел с нами с первого и до последнего класса, преподавая разные предметы. Он был воспитанником Петровской сельскохозяйственной академии, некоторое время был за границей, в Германии, где ознакомился с постановкой сельскохозяйственного образования и научно-исследовательского дела. К нам он пришел уже сложившимся авторитетным агрономом. В первом классе он преподавал нам геометрию. Раньше, в городском училище, я проходил этот предмет, но он не увлекал меня. Здесь Михаил Федорович своим мастерским анализом теории и отдельных задач увлек многих из нас, в том числе и меня. Когда я думаю о том, где я мог получить основы строгого научного мышления, то я прихожу к выводу, что эти основы заложил во мне Михаил Федорович во время преподавания им геометрии. Мы решали с ним очень много задач на построение. Решения этих задач сопровождались черчением. Теперь эти задачи на построение не в моде. А жаль, их роль в развитии мышления, в частности конструктивных способностей огромна и, пожалуй, ничем не заменима.

Михаил Федорович Арнольд – преподаватель Богородецкого сельскохозяйственного училища. 1904 год