Александр Тюрин - Воспоминания ученого-лесовода Александра Владимировича Тюрина

В июле 1908 года я поехал в Булгаково на отдых. В Уфе я неожиданно встретился с Екатериной и был поражен, как из подростка за два года выросла прелестная девушка. Я был восхищен ею и сразу сказал себе: «Вот моя невеста».

Женя, Елизавета Петровна, Мария Петровна, Екатерина Петровна Вознесенские, Катя и Александр Владимирович Тюрин. Уфа, 1908 год

Екатерина Петровна Воскресенская – ученица гимназии. Уфа, 1908 год

Даю дальше место воспоминаниям Екатерины Петровны.

«Прошло два года. Весной 1908 года я успешно окончила гимназию с золотой медалью. Передо мной открывались дальнейшие возможности осуществления поставленной цели – получения высшего образования. Я была в приподнятом настроении и была уверена в дальнейших своих успехах. Будущее рисовалось для меня в самых радужных красках. На лето я осталась в Уфе, чтобы заменить в семье врача С. П. Знаменского, уехавшую в отпуск, домашнюю учительницу М. В. Спасскую. Иногда, в качестве отдыха, я заходила навестить бабушку и дядю с тетей (Стешиных). Однажды (это было в конце июля 1908 года) я встретилась у них с Александром Владимировичем, заехавшим к Стешиным по пути в Булгаково, куда он ехал на отдых к своей сестре. Мы не виделись с ним два года. На этот раз при встрече с ним я не испытывала прежней детской робости. Я встретилась, как равная, с равным.

Весь вечер того дня мы оживленно беседовали. Александр Владимирович был очень внимателен и предупредителен ко мне. Весь вечер я присматривалась к Александру Владимировичу, замечая в нем некоторые перемены. Он отличался от Александра Владимировича, которого я знала в 1906 году. Теперь он был менее хмур, менее резок в суждениях. У него не было порывистых движений, он чувствовал себя уверенней и спокойней. Взгляд был, как и прежде, открытый, светлый, но более добрый. На лице часто появлялась задорная улыбка, очень красившая его. Эта встреча с Александром Владимировичем, разносторонняя по содержанию беседа, как бы сблизила нас, и мы сильнее, чем прежде, заинтересовались друг другом.

В начале августа я, мама, сестра Лиза отправились на несколько дней в Булгаково в гости к Астаповым. Там случайно я осталась дольше, чем предполагала. Мама и сестра Лиза уехали на несколько дней раньше меня. Однажды во время прогулки с Александром Владимировичем он признался мне, что любит меня. Это признание в первый момент настолько сразило меня своей неожиданностью, что у меня невольно вырвалось восклицание: «Как, но ведь Вас любит моя сестра Маня!» Я невольно выдала тайну сестры, чего она не могла впоследствии мне простить. Затем, когда мой испуг прошел, чувство светлой радости наполнило мою душу. Эта радость не покидала меня все время, пока я была в Булгакове. Для меня в те дни все было ясно и светло. Но когда я вернулась домой, тут только осознала всю сложность создавшегося положения. Страх и ужас сжали мое сердце, наполнив его щемящей тоской, не покидавшей меня потом в течении нескольких лет.

Возвратившись из Булгаково домой, я узнала, что получено извещение с Петербургских Бестужевских курсов о моем зачислении в число студенток. Сборы были коротки.

Приехав в Петербург, мы с сестрой Лизой (Лиза училась на курсах Раева с 1906 года) сняли комнату на Васильевском острове и поселились вместе. Спустя некоторое время, приехала в Петербург, получив частную стипендию, и сестра Мария, поступившая на Рождественские фельдшерские курсы.

Начался учебный год. С Александром Владимировичем мы виделись довольно часто. Или он приезжал к нам, или я ездила в Лесное. Я предпочитала видеться с ним в Лесном. В Лесном я отрешалась от всех тревожных дум и сомнений. Мир входил в мою душу. Впереди было все ясно, определенно, светло. Чувство радости от близости и общения с любимым человеком наполняло душу. Мы гуляли по чудесному парку Лесного института и беседовали на разные темы. С каждой новой встречей увеличивалась наша духовная близость. Я чувствовала при встречах устремленный на меня восхищенный взгляд Александра Владимировича. Это меня радовало и в то же время несколько пугало. Так незаметно шло время, о котором у меня сохранились самые теплые воспоминания, как о весне нашей любви.

Александр Владимирович Тюрин – студент Лесного института. СПб, 1908

Екатерина Петровна Воскресенская – студентка Бестужевских курсов. СПб, 1909

Я регулярно переписывалась с матерью. В одном из писем я написала ей о своих чувствах к Александру Владимировичу и о его признании мне. Ответное письмо матери положило резкую грань в моей жизни. Возникшее между мной и Александром Владимировичем чувство повергло мою мать в ужас. Она знала о чувстве моей сестры Марии к Александру Владимировичу, знала также, что это чувство серьезно. Она страшилась самых трагических, решительных поступков с ее стороны. Я же была молода (мне было 18 лет), до встречи с Александром Владимировичем я никем не увлекалась. Возможно, поэтому мама не допускала с моей стороны сильного и глубокого чувства и давала совет проверить свое чувство, не принимать окончательных решений, высказывала желание, чтобы Александр Владимирович прошел мимо жизни нашей семьи. В ту пору не одобрялся выход замуж младшей из сестер раньше старших. Главным лейтмотивом писем мамы ко мне было предостережение, что Маня не переживет своего горя, если я стану женой Александра Владимировича, что она в этом случае сделает что-нибудь над собой. Случись это несчастье, мама не переживет такого удара, что и я сама не буду счастлива в браке, буду виновницей гибели сестры.

Эти письма матери были для меня тяжелым приговором. Они повергли меня в тяжелое раздвоенное состояние. Все спуталось в моем существе. Я мучительно решала вопрос: либо я должна принести в жертву свое личное счастье, либо покой матери и сестры, а может быть жизнь той и другой. После долгих колебаний я решила отказаться от Александра Владимировича, ради спокойствия матери. Началась тяжелая полоса моей жизни, которая продолжалась четыре года. Порой мне казалось, что я сойду с ума. Ничто меня не радовало. Никому я не говорила, как мне было тяжело на душе. Кое как закончив первый семестр, я уехала домой на зимние каникулы».