Владлен Анжело - Жизнь Горькая… Жестокая…

Когда спустя трое суток долгого и утомительного пути моя мама, измождённая и истерзанная, больная и духовно сломленная, появилась на пороге комнаты своих сестёр, они были потрясены до глубины души и оказались в состоянии тяжелейшего шока…

Примерно два года тому назад они провожали свою старшую сестру, свою любимую Раюсю – цветущую молодую женщину, полную сил и энергии, уверенную в себе… И вот теперь перед ними стоял совершенно другой человек – измученная, больная женщина с израненным сердцем и искалеченной душой, еле стоявшая на ногах…

Всего два месяца судьба отпустила маме прожить в Батуми. Она тут же была помещена в больницу, однако врачи были бессильны спасти её… 19 октября 1930 года моя мама умерла… Ей было всего… двадцать два года! На следующий день, 20 октября 1930 года, мама была похоронена на городском кладбище… Вот так моя мама заплатила собственной жизнью за роковую ошибку, связанную с замужеством…

Послесловие

Грядущее нам не дано распознавать…

Благими намерениями вымощена дорога в ад…

Размышляя о полной жестокого драматизма и трагической судьбе моей мамы, я неизменно спрашиваю себя: могла ли мама избежать трагической участи? Да, мама могла избежать своей участи, если бы она осознала: её малолетний брат Савва является «миной замедленного действия»! Вполне возможно: ситуация, возникшая в семье моих родителей, вызвала у Саввы неосознанный протест, но Савва резко обострил и до того полные жестокого драматизма взаимоотношения между моими родителями… Исходя из вышесказанного, мама должна была отклонить предложение моего отца о своём замужестве! Я не исключаю варианта, когда мой отец, будь он квалифицированным специалистом, смог бы один материально обеспечить всю нашу семью. Но отец не имел специальности и поэтому вынужден был довольствоваться нищенской зарплатой, которую даже ему одному бы не хватало… Хотя, глядя на фото, где мама и отец засняты, этого не скажешь. Отец на переднем плане, в белой рубашке. На втором плане мама в центре, в белом платье с короткими рукавами. На левой руке часы, а выше локтя – браслет.

Но мама поставила лишь одно условие: с Саввой она не намерена расставаться! Отец скрепя сердце согласился… И это привело к трагедии…

Я смотрю на второй снимок. Мама приняла предложение отца. На вид маме можно дать не менее тридцати пяти лет. Она всё так же прекрасна, но на лице проступает озабоченность… Этот снимок она подарила своей старшей сестре Марии. На обратной стороне снимка надпись: «На память дорогой Манечке от Раи и Саввы». (В скобках замечу: этот и третий снимки я получил в подарок от тёти Марии, когда спустя два с лишним десятилетия, окончив четвёртый курс электроэнергетического факультета МЭИ, я приехал в Батуми. Подробнее об этом я написал в главе 20 данного романа.)

И, наконец, третий вариант. Когда мама с моим отцом и Саввой приехали в Новгород-Северский и мама ощутила на себе враждебное отношение родителей отца, а также его психически неуравновешенной сестры Анны, которая вторгалась в квартиру родителей, мама должна была немедленно вместе с Саввой тут же возвратиться в Батуми! Я убеждён: мама осталась бы жива, а моя психика не была бы подвержена негативным воздействиям, когда я находился в утробном состоянии…

В заключение я хочу подчеркнуть следующее. Мама совершенно не знала, какая ситуация возникнет на родине отца. И тем не менее она ни в коем случае не должна была уезжать из Батуми! Она должна была внушить своему избраннику: здесь у неё её любимая работа. Это во-первых. А во-вторых, у мамы будет опора в лице 18-летней Марии, 16-летней Риты, 14-летней Кати и 12-летней Полины. Будет кому пелёнки стирать, в магазин сходить за продуктами питания и так далее.

А если её избранника влечёт в родные пенаты, то пусть едет! Один! Скатертью дорога! Подобно древнегреческому герою Антею, который не должен был отрываться от земли, так и мама: она не должна была покидать Батуми!

Приведённый мною эпиграф я позаимствовал из песни беспризорников, потерявших своих родителей в годы Гражданской войны в России, в 1918—1921 годах.

Когда моя мама ушла из жизни, мне было всего полтора года… По прибытии в Батуми я также был помещён в больницу. У меня диагностировали паховую грыжу… Необходима была срочная операция!

Мамины сёстры, испытавшие на себе трагическую гибель своих родителей в результате кораблекрушения на Чёрном море близ города Феодосия ровно десять лет тому назад, теперь снова ощутили горечь тяжелейшей утраты – трагическую кончину своей старшей сестры, незабвенной Раюси…

Они были абсолютно убеждены: главным виновником случившейся трагедии был мой отец! Они возненавидели его лютой ненавистью! Тем не менее им пришлось связаться с ним. Известив его о трагической гибели моей мамы, они также сообщили ему о том, что я нахожусь в больнице и мне предстоит достаточно сложная операция. Однако проведение этой операции возможно лишь при наличии письменного согласия ближайших родственников. Поэтому моему отцу надлежит незамедлительно прибыть в Батуми и дать своё согласие. А главное – мой отец должен забрать меня.

Единственным человеком, который проникся сочувствием и состраданием ко мне, была мамина сестра, тётя Мария. Спустя год после отъезда мамы и Саввы в Новгород-Северский она последовала примеру мамы и вышла замуж за некоего Александра. Весной 1930 года тётя Мария родила девочку, которую назвали Лидией.

Когда случилась трагедия и я осиротел, тётя Мария обратилась к своему мужу, чтобы взять меня на воспитание. «У ребёнка есть отец», – жёстко отреагировал её муж… Забегая вперёд, добавлю: в 1937 году тётя Мария родила вторую дочь, Людмилу. Вскоре после этого Александр бросил семью… Больше тётя Мария замуж не выходила…

* * *

Для моего отца скоропостижная смерть мамы явилась полной неожиданностью… Порвав с моим отцом, мама ни разу не написала ему ни одного письма! Она даже не развелась с ним… Ей было не до того…

Что касается моего папаши, то он проявил преступное равнодушие и к смертельно больной жене, и к своему единственному сыну…

После внезапного разрыва и скоропалительного отъезда мамы отец сразу же переселился к своей «подруге» Иде Добрушиной, где была спокойная, умиротворяющая обстановка, которую не нарушал «возмутитель спокойствия» – 12-летний детдомовец Савва.

Получив телеграмму от маминых сестёр, он тут же выехал в Батуми. Перед отъездом у отца с Идой состоялся откровенный разговор. Ида внушила своему «возлюбленному»: она не намерена увольняться с работы и нянчить меня. Если она будет продолжать работать, то отец сможет материально обеспечить своих родителей. Этот аргумент был неотразим! Тем более что никто из остальных детей старикам не помогал… И ещё она попросила отца, чтобы он непременно взял справку о том, что моя мама умерла… В заключение хочу рассказать о следующем факте, о котором я узнал спустя… двадцать восемь лет! 5 декабря 1958 года единственная дочь Иды и моего отца, Виктория, выходила замуж за своего соплеменника, Аркадия Урецкого. И вот на этой свадьбе Ида в кругу женщин сообщила о том, что первый аборт она сделала в… 1930 году! Меня словно током ударило… Ида не собиралась быть разлучницей. Она лелеяла мечту: родить сына!