Анатолий Корчинский - Это было недавно, это было давно! К 75-летию Великой Победы. О жизни и борьбе поколений былых и нынешних времен. Издание 2-е, дополненное

Дядю, который приехал на ней, забрали в армию, даже домой не пустили. На мои вопросы отец отвечает неохотно. Понимаю, ему тяжело.

1939 г.

Приехали домой и начали рыть окопы возле огорода в кустах возле дома, чтобы прятаться в них от пуль и снарядов. Окоп рыли всей семьей. Вырыли большой окоп (порядка трех метров) и глубокий со ступеньками для входа, сверху накрыли палками и бурьяном. На дне окопа положили траву. В окопе было хорошо и прохладно от жары.

Отец занимался колхозом, и дома практически не был. Колхоз жил и перестраивался на военный лад под звуки канонады.

В небе появился немецкий самолет разведчик «рама». Его мы знали по характерному прерывистому звуку «вув, вув..» и мы сразу прятались в окоп.

Так начались тревожные военные дни. Так кончилось детство.

Несносная жара. Идет сплошной поток беженцев – евреев из Одессы. Кто тянет тележку со скарбом, кто с рюкзаком, кто с ребенком за спиной. Все грустные, уставшие, просят пить. Выношу ведро с водой. Стою у дороги с ведром воды и кружкой, даю людям пить.

Бегаю к колодцу, приношу воду и раздаю, и так целый день.

Затем начала идти (отступать) техника: машины, танкетки, – сплошной поток – дорогу перейти нельзя. Сидим у дороги и смотрим на проходящую технику.

В воздухе появились немецкие самолеты, навстречу им – наши, начался воздушный бой, мать загнала нас в окоп, который мы вырыли недалеко от дома. Когда воздушный бой завершался, мы снова вылезали из окопа и смотрели на проходящую технику и отступающих людей.

Жара, под акацией сидят солдаты. Я с мальчишками возле них. Меня взял на руки солдат и показывал винтовку.

Команда «Вперед!». Солдаты вскочили, побежали (в направлении Одессы). Слышна стрельба. Мы сидим в окопе. Младшая сестренка Маня (2 года) все пытается вылезти и посмотреть летящих жуков (свист пуль). Держу ее, не пускаю.

Все стихло, бегут солдаты и несут на плащ-палатке дяденьку, который держал меня на руках. Он весь в крови, разрывная пуля разорвала живот. Умер у нас на глазах. Его похоронили на деревенском кладбище, к сожалению, ни имени, ни фамилии никто не знает.

Грохот стрельбы и разрывы снарядов приближались к селу. Мать увела нас в глубокий овраг за селом. Там мы сидели весь день и ночь.

Поступила команда эвакуироваться. Отец отправил стадо коров и лошадей со скотниками вечером. Нужно было гнать скот только ночью, так как днем летали немецкие самолеты и могли побить его. К тому же стояла несносная жара, и скот нужно было поить и кормить, поэтому днем укрывали его в какой-то лесополосе.

Утром на рассвете отец и мать собрали нас (четверых детей), сели в повозку эвакуироваться. Не далеко за селом догнали колхозное стадо, которое отец сопровождал.

Отъехали на несколько километров, навстречу – беженцы, которые отступали с Одессы, говорят: впереди уже немцы. Отец дал распоряжение скотникам гнать скот в село и раздать людям по дворам.

Он проследил, чтобы все коровы и лошади были определены во дворах, так как был уверен, что наши скоро вернутся. Но этого пришлось ждать более трех лет.

Вернулись домой с тревогой в неизвестность. Слышен гул канонады. Одесса сражается!

Отец приходил домой только вечером, он постоянно находился в конторе колхоза, получал команды из района и отдавал распоряжения.

Отец опять занимался колхозными делами. Он был очень ответственным человеком.