Анатолий Корчинский - Это было недавно, это было давно! К 75-летию Великой Победы. О жизни и борьбе поколений былых и нынешних времен. Издание 2-е, дополненное

Наша семья, 1939 г. Мама беременна. В 1939 г. родится сестренка.

Фашистская Германия напала на Советский Союз вместе со своими сателлитами Италией, Венгрией, Румынией и другими. На одесском направлении наступала румынская армия.

Во дворе румынские солдаты. Кто-то из сельчан успел заложить румынам отца как председателя. Прибегает их начальник и кричит: «Председатель!» Отец выходит, румын вскинул винтовку, щелкнул затвором и повел за конюшню. Мать закричала, мы тоже заорали, румын выругался, то ли он промахнулся, то ли подействовали наши вопли, он выстрелил, и отец убежал в кусты.

Румынские солдаты хозяйничали во дворе, ловили кур, ломали кукурузу, пекли, варили, копали картошку, брали все, что попадется им на глаза. Пьянствовали и орали песни. Они не понимали, что являются пушечным мясом. Красная Армия, несмотря на значительное превосходство румын, стойко оборонялась и буквально истребляла полчища румын, наступающих на Одессу. Под Одессой было создано кладбище румынских солдат на площади нескольких десятков гектаров. Кладбище после войны распахали под поле.

Было дико смотреть, с какой жадностью они ели и, как свиньи, разбрасывали объедки. Набивали карманы и рюкзаки кукурузой и картошкой. Сваренную похлебку наливали в котелки и ели, а остатки тут же выливали на землю.

После бегства папы мама меня успокоила, сказав, что папа спрятался, и я ходил во дворе с пилоткой на голове, противогазной сумкой через плечо и «винтовкой» из палки за спиной. Румын схватил меня, пилотку сорвал с головы, содрал противогазную сумку, сломал мою «винтовку» и дал под зад. Я заорал как резаный, мама меня схватила и увела, сказала, скоро придут наши и дадут новую сумку и пилотку. Это «скоро» длилось почти три года.

Румынские части ушли, оставили в селе нескольких солдат – «наводить порядок». Была создана примария (комендатура), в которую вызвали отца. Ему как бывшему председателю предложили быть старостой, но он наотрез отказался. Его жестко избили, грозились расстрелять. Домой он еле дошел, весь избитый, в синяках.

Началась жизнь в оккупации. Румыны ходили по домам и требовали «пожертвований» для армии, а в действительности сами пьянствовали, пировали и орали песни. Когда с бодуна просыпались, опять шли по домам за провизией.

При появлении во дворе хозяев заставляли кланяться, если не поклонился, то избивали, как взрослых, так и детей. Награбленное «пожертвования» они сами не несли, а заставляли нести хозяев. Характерной чертой румын была мания величия, они требовали, чтобы их называли «ваше высочество», «ваше превосходительство». Любили, чтобы их хвалили и подносили им стакан выпивки. А ведь сами были нищие.

В румынской армии из одежды выдавали только верхнее обмундирование, а нательное белье было свое, самотканое (наподобие половиков). Румыны ходили по домам и забирали для себя нательное белье. Если в доме им что-то понравилось, давали команду отнести в примарию. Из оставленных в селе румынских солдат только один умел читать и писать.

У нас в селе было несколько молдавских семей, по их заказу румыны забирали имущество и еду у других селян и тащили к ним.

Всех детей заставляли молиться богу и изучать молитвы, причем не только на русском, но и на румынском языке. Кто не выучил молитву, того пороли нагайкой. Я плохо знал «Отче наш» и мне врезал румын нагайкой, а старшему брату Грише досталось так, что он неделю не смог сесть. Таким образом, меня на всю жизнь отучили молиться богу, насилие сыграло в обратную сторону. Когда я видел, что идет румын, я прятался так, что меня потом долго искали даже свои.

У отца было много друзей, они часто у нас собирались и проводили время за стаканом вина. Я часто наблюдал за ними с печки. Отец всегда приглашал меня, наливал маленький граненный стаканчик вина, я говорил всем: «Васе здоровье (я картавил)», чокался и выпивал, затем отец провожал меня словами «Толик иди на печку спать!». Возможно, это меня сделало устойчивым к спиртным напиткам. В молодости я смог выпить пол-литра водки и спокойно идти на танцы, и выглядел как слегка выпившим.

С ребятами, несмотря на угрозы жесткой расправы, мы старались отомстить румынам, то бросить камнем из кустов, то разбить стекла окон, когда они лягут спать. Однажды румын валялся пьяным на улице, так мы его измазали мазутом от ног до головы.