Валерий Озеров - Секта Анти Секта. Том 2. Калейдоскоп

«Вся сила у доктора осталась в голове, между ног её почти нет, несмотря на всё его увлечение алхимией», – как то обмолвилась мне Катарина… Мне было неприятно это слушать, и я вежливо попросил её заткнуть свой бархатистый ротик и более не поднимать передо мной сию тему.

В это самое время я почти не бывал у Ариасов, лишь изредка забегая в лабораторию Пьера и делясь с ним теми новостями, а иногда и секретами, которые познавал у своего знаменитого мэтра, но в основном они касались медицины в новейшем экстравагантном изложении доктора.

А новости последние были просто замечательными. Пожалуй, то был самый счастливый период моей жизни: по крайней мере, так тогда мне казалось. Днём я занимался любимым делом, а вечера и ночи проводил с любимой девушкой, бывшей, несмотря на относительую молодость, весьма искусной в постельных баталиях и доставляющей самое сладкое земное удовольствие, какое только возможно было тогда получать такому юнцу, как я.

Я в то время был очень доволен собой, доволен своей жизнью, и думал, что достигну всего, что только пожелаю. Да, я честно признаюсь вам, что спеси самовлюблённости у меня было тогда предостаточно. Забегая вперёд, могу всё же сказать, что будущие события выбили её из меня напрочь, чему я никак не мог противиться, даже если бы и желал оного.

…Нет, нет, я не забыл совсем Марию, но мои отношения к ней были, как бы это сказать, слишком платоническими, какими-то воздушными, даже божественными, что ли, не побоюсь этого слова. С чем бы их сравнить?!

А вот… Знаете, чувства человека, на мой взгляд, более выражает музыка, нежели печатное слово, каким бы искусным, талантливым и лакированным оно не было…. Потому что истинная музыка идёт напрямую от Бога, тогда как у слов весьма извилистая дорога к сердцу читателя. К тому же проза, особенно современная, всего лишь работа рассудка, а в работе рассудка мало божественного, но зато много страсти пробуждается при его просыпании или …смерти. А музыка сразу схватывает в плен ваше сердце. Или не схватывает. Что ж, тогда это не ваша музыка, дорогие мои. Ищите свою! Моя любовь тогда напоминала музыку спокойного позднего Вивальди, которая ходила вокруг да около, но огня страсти не давала….

Поэтому и эта странная, но всё же юношеская любовь не горела, но медленно и томно тлела, подобно угольям, в моём сердце, чтобы когда-нибудь вырваться наружу подобно вулканическому взрыву…. А пока это было то, что иногда некоторые искатели возвышенного или божественного понимают под идеальной платонической любовью самого Петрарки? Не знаю, просто чуть позже я прочитал в его автобиографии про подобную любовь, но плохо её понял. Я имею в виду, что плохо понял ту любовь, которой так восхищался Петрарка.

Или же, к примеру, русский философ будущего века Владимир Соловьёв, проживавший много позже нашего времени. Он так всю жизнь любил и перелюбил одну, только ему самому ведомому, Прекрасную Даму. Кто она такая, до сих пор никому не известно.

Так что подобная любовь была мне совершенно незнакома, она приходила лишь с Марией, как дуновение ветра… и куда-то убегала прочь, когда я забывал про Марию среди бытовой суеты или участия в опытах Первацельса, а тем более в постели с Катариной.

Право слово, возможно я ещё плохо знаю, что такое настоящая любовь, хотя и стремился к ней с самой моей юности. Ну не та же, про которую в веке двадцатом, а тем более в двадцать первом будут петь по искусственному ящику, называемому телевизором. Слава Богу, у нас, у алхимиков, есть другие задачи…. Мы не любим враждовать и воевать, как я уже отмечал раньше, мы с отвращением относимся к политике любого рода….

Такие мысли иногда приходили мне в голову просто ниоткуда, и я даже не знаю почему. Лежу я себе спокойно на койке в своей комнате, а эти мысли возьми, да и появись в моей голове. А иногда мне приходили зримые картины будущего, которые мелькали в моём разуме, будто причудливый калейдоскоп, в котором эти картины то застывали, то резко изменялись, чтобы предстать передо мной в ином обличье и форме. Прошлое меня волновало тогда совсем мало, будущее тоже, я был счастлив своим теперешним настоящим, и особенно не обращал на эти калейдоскопические картины своего сознательного внимания.

Ну, это так, лирика, люблю иногда поговорить о себе. А кто не любит этого? Ладно, хватит обо мне, ведь я ещё только учусь! Учусь любви, жизни и алхимии. А пока же будет лучше, что я здесь, читатели, расскажу вам о своём замечательном Учителе – докторе Первацельсе.

Любви может быть сколько угодно, а Первацельс один, на то он и ПЕРВА-Цельс. Это поистине живая легендарная личность, даже для такого просвещённого и бурного времени, как наше. Впрочем, разве время бывает непросвещённым? Как сказал классик, «На всякого мудреца довольно простоты»; а каждому времени довольно своей учёности, добавил бы я. Ну, это я так, к слову, люблю иногда поболтать, знаете ли, почти, как женщина или философ. Вы это уже поняли, надеюсь!

Сейчас наш мэтр уже довольно стар, по крайней мере, в глазах его молодых аспирантов и студентов, к примеру, таких как я, или моих друзей бакалавров. Мне представлялось, что ему более пятидесяти лет, но может и меньше. Всё это наверно потому, что в моём теперешнем возрасте, все, кому больше тридцати, представляются чрезвычайно старыми людьми, типа моего папаши.

Рассказывают о Первацельсе всякое, как и о прочем, любом, хоть чем-то от обычной толпы отличающемся человеке, уверен, что более половины россказней выдуманы его завистниками и недоброжелателями, поэтому я не буду их здесь описывать вообще, если только они не относятся к теме моего рассказа. Вы можете найти их в записях его «учёных» оппонентов, коих разбросано в сети интернет более чем предостаточно. Всё есть в будущей сетИ, на то они и сЕти… Добрых слов хватает, но и пасквилей тоже: увы, последних гораздо больше.

Каждая кукушка всегда найдёт для своих личных яиц подходящее гнездо, чтобы навек от них избавиться. Кукушки любят отдавать своё; представляющееся им лишним в своей жизни. Ну, или своего петуха… надеюсь, вы понимаете, о чём это я??? А вот то, что лично мне представляетсяправдой, чему я сам склонен поверить, без всякого сомнения, и предубеждения, то я и поведаю без прикрас и выдумки. Ведь я же СЕБЯ знаю! Итак, послушайте!

По его собственному утверждению, родился Первацельс в Италии, на северо-востоке сей темпераментабельной страны. В свои молодые годы, перебрался в Швейцарию, где окончил университет в славном городишке Базеле, теперь известном всему миру. После чего он предпринял ряд путешествий по странам Европы, включая Францию, Голландию и Испанию.

Врачевание и медицина были всегда его любимыми занятиями, в коих он оставил позади, особенно во вновь нарождающейся медицине, всех своих завистливых и алчных коллег по этому цеху. Обладая чрезвычайно острым языком, он не давал им спуску даже в своих собственноручно написанных трактатах, посвящённым разным наукам, чем лишь увеличил число своих недругов. Он был крупным специалистом по наживанию себе врагов, причём сие происходило спонтанно, в силу бурного характера моего неутомимого мэтра. Есть такие выдающиеся натуры, знаете ли, их ещё правдорубами зовут. Тяжко им жить на этом свете, однако.