Коллектив Авторов - Японский шпионаж в царской России

Доводя о сем до сведения вашего высокородия, в дополнение к секретной телеграмме моей от 8 июня, и покорнейше прося доложить все вышеизложенное наместнику его императорского величества, позволяю себе вместе с сим ходатайствовать, не найдете ли вы возможным просить его высокопревосходительство возместить вверенному мне консульству 500 мексиканских долларов, выданных мною разведчику Эбобекер-бею на расходы по путешествию и в виде награды. Иностранец этот, исполняющий роль двойного шпиона, доказал выдачею преступников свою деятельность в нашу пользу, и я не мог не вознаградить его материально, тем более, что после неудавшейся попытки японцев привести в исполнение задуманное, Эбобекер-бей находится у них в подозрении и отказан от бывшего своего места привратника в одном из казенных японских помещений. В моем распоряжении не имеется сумм на подобные расходы, и я почту себя особенно обязанным, если наместник соблаговолит распорядиться покрыть произведенную мною уплату из имеющихся у него сумм на разведочную службу.

Н. Лаптев

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 27513, лл. 46, 47, 48.

12 августа 1904 года

Наблюдением и сведениями, добытыми из разных источников, выяснено, что в 1901 году, в январе явился в контору чайного магазина «Васильев и Дементьев», Невский 50, японский подданый Хори-Сан, с лучшими рекомендациями своего посольства, прекрасно и всесторонне образованный и владеющий иностранными и отчасти русским языками, с предложением услуг в качестве подручного приказчика и вообще оказывать фирме услуги при сношениях с китайскими и японскими чайными фирмами. В декабре этого же года, по рекомендации Хори-Сан, к Дементьеву поступил на тех же основаниях и другой японский подданный Миура-Кен-Забура[ 22] 30–35 лет (фотографическая карточка при сем прилагается), высокообразованный и при этом отлично ознакомленный с большими городами России, Сибири и островом Сахалином, по его же словам, всю Сибирь и Сахалин он исколесил вдоль и поперек и хорошо ознакомлен с местностью и обычаями населения. Проживали эти японцы в общей квартире служащих магазина, в доме № 13, по Морской улице. 1 апреля 1902 года Хори-Сан оставил службу в магазине и выехал в Москву, не прерывая сношений с Миура-Кен-Забура, который в ноябре того же года перешел на службу в японское посольство и вместо себя рекомендовал японца Сиратори, как впоследствии оказалось, окончившего высший философский институт в Токио, этот последний, в свою очередь, определил на службу в этот же магазин своего земляка Мамиури Токаки, окончившего морскую школу в Токио, прибывшего будто бы из Одессы. Все эти японцы проживали вместе с другими служащими магазина в общей квартире по Садовой улице в доме № 29, а затем в доме №13 по Морской улице, получали жалование от 35–40 рублей в месяц. Цель прибытия в Россию объяснили тем, что они при содействии своего посольства хотели открыть в С.-Петербурге японско-русский банк, но не успели в этом, а потому вынуждены были приискать другой род занятий. Для усовершенствования в русском языке и письме им был приглашен один русский студент университета, личность коего не удалось установить. Все эти японцы после закрытия магазина почти ежедневно отправлялись или в японское посольство-консульство, или в китайское, св. американское и английское, часто можно было наблюдать их в обществе лиц, служащих в вышеозначенных учреждениях, на улицах и в увеселительных местах; Миура был, видимо, их руководителем и знакомил последних как с особенностями столицы, так равно и с теми из русских лиц, с коими он приобрел знакомство в качестве служащего в посольстве. Таким образом, Сиратори и Токаки познакомились с лейтенантом флота де-Ливрон, капитаном II ранга Катаевым (среднего роста, черная французская бородка, усы кверху, носит пенсне в черной оправе), курсистками, замеченными в политической неблагонадежности, Кожданской и Никольской, ученым-лесоводом Марком Левиным (еврей). В начале 1903 года Сиратори сделал предложение кассирше магазина, дочери полковника, Елене Павловне Никуловой, для чего принял православие и женился на последней, ввиду же особых семейных условий в Японии, этот брак, по ходатайству посла Курино, был узаконен японским правительством. Женившись, Сиратори с женой и Токаки переехали 2 апреля 1904 года на жительство в дом № 15 по Итальянской улице, где в меблированной квартире занимали одну комнату за 30 рублей в месяц. Здесь их начали посещать вышеупомянутые морские офицеры, сотрудник газеты «Русь» Шебуев, военный атташе китайского посольства и другие лица. О переезде японцев в эту квартиру и посещавших их лицах приставом было немедленно сообщено охранному отделению, а за ними, квартирой и чайным магазином «Дементьева» возложено было самое строгое наблюдение на меня, как районного офицера, и местных околоточных надзирателей Водопьянова и Грабовского. Так как Сиратори и Токаки были уволены из магазина по случаю войны и видимо нигде не служили, но тем не менее посещения ими американского, английского и китайского консульств и посольств не прекращалось, причем неоднократно были замечены с ношей – пачками печатанных произведений и почтовой корреспонденции, равно сношения с вышеупомянутыми лицами, а также и кассиршей магазина «Дементьева» Клавдией Ожигиной, то в отсутствии их из квартиры, в комнате, занимаемой ими, были просмотрены принадлежащие им вещи, в коих найден был счет на 125 рублей лейтенанта де-Ливрона. Этот счет и добытые наблюдением за японцами сведения были лично сообщены приставом Пчелиным охранному отделению, но были ли предприняты по этому докладу какие-либо меры последним – неизвестно. Затем дальнейшим наблюдением установлено, что всю корреспонденцию японцы адресовали на верхнем конверте в Гамбург, а на вложенном внутреннем – в г. Токио и отправляли через Американское консульство, как равно и получали оттуда таковую. Всех своих знакомых старались встречать в квартире всегда лично, не допуская к открытию дверей на лестницу, по звонку, ни прислугу, ни хозяина. В первых числах августа сего года посетил их прибывший на одни сутки из Москвы и останавливавшийся в Северной гостинице японец Хори-Сан, у которого на обеде были Сиратори, Токаки и другие лица. 7 августа негласным путем мною было получено сведение, что Токаки думает этого же дня вечером или 8 августа утром выехать из Петербурга за границу на Берлин. Сообщив немедленно же, 10 час. утра об этом, по телефону, помощ. начальн. охранного отдел, ротмистру Модль, я командировал, в штатском платье, околоточных надзирателей Водопьянова и Грабовского неотступно следить за японцами и не дать им скрыться. Проследкой в этот день установлено, что японцы, выйдя из квартиры около 2 час. дня, направились в Американское консульство, где Токаки получил 400 рублей денег на выезд за границу и затем они около 10 час. вечера вернулись на квартиру, где мною по полученному ордеру из охранного отделения произведен у японцев обыск в присутствии прибывших из департамента полиции: штабе ротм. корп. жандар. Комисарова и чинов. особ. поруч. при г. министре внутренних дел Мануйлове; при обыске обнаружено много компрометирующих японцев бумаг и последние были арестованы, а 9 сего августа, по ордену того же охранного отделения, мною произведен обыск и арест Елены Сиратори.