А.Ча.гин - Путешествiе изъ Петербурга въ Гурзувiтъ. Или путевые записки праздного исследователя о расейских дорогах и о Мироустройстве Отечества при пересечении оного поперек с Севера на Юг и обратно

Со времен Олимпийского праздненства местным Градоначальником было обещано приведение тракта в надлежащее состояние, ан нет. В нарушение царева указа до сих пор тянутся подводы и кареты в узких местах средневековыми караванами верст на 5, а то и десять. Велика наша Русь-матушка и разгильдяям еще есть где разгуляться.

И все же, обозревая окрестности, нельзя не удивиться!

Куда не кинь взор – поля и нивы, где сжатые, где золотящиеся кукурузой и пшеницей. Пасутся тучные стада, состоящие большей частию из коров и овец, чего ранее, при наших прошлых путешествиях, не наблюдалось. Высятся громадные желтые и синие бараки зернохранилищ и литейных заводов, города и поселки сияют чистотой и новомодным цветным Shiffer. Сказка! Негде даже слово критиканское вставить, а так хотелось, но ничего, все еще впереди, отведу душу в каверзах и пристрастиях…

Слово за слово, скрип-поскрип, доехали под звездным небом до диких Донских земель. Дух степной да мрак ночной. Однако же полустанок на 1086 версте от Москвы оказался годным для удобного проживания и вполне сошел за какой-нибудь Баден-Баденский коттедж де Шале с казацким флером и таким же содержателем оного. В шинке при станции обнаружились годные в пищу разносолы и колбасы твердых сортов. Да и как иначе – жара стояла нещадная и все другое давно бы стухло.

На жаре не спалось, и я предался размышлениям о проделанном пути, состоянии нашего многострадального государства и горемычных судьбах крестьян, виденных мною тут и там. Крестьяне надо признаться, справные, одеты-обуты что твой приказчик знатного купеческого торгового дома при посещении им ресторации где-нибудь на Невском прошпекте. Шик-блеск! Да и плодородные земли южных наших уделов не дают усомниться в благополучии ее жителей – то и дело снуют длиннющие четырехконные фуры и гигантские повозки, груженые то зерном, то репой, которая так и валится из них прямо на дорогу и соседние экипажи, изображая этим полное изобилие!

А сами экипажи! Их столько, что того и гляди повалят в кювету! Все сверкают свежим лаком, изощряются в украшениях и позолоте, что твой выезд в Лувре! Чем дальше, тем помпезней! Мой кавказский собрат по перу господин Искандер, до которого уже недалеко, сказал как-то, что бедный человек после обогащения еще сорок лет остается в душе бедным, а богатый после потери состояния всю жизнь остается богатым…

А казенные и частные мануфактуры, разбросанные по всей земле повсеместно – взор радуют. Не то, что было даже 5—7 лет назад. Прогрессия! Сюда бы нравоучительного Дидро или сладкоречивого Руссо, чтоб они сказали со своей либеральной колокольни?

Но, чу, светает. Пора в путь.

Округа Екатеринодарская весьма обильна. По всему тракту как горох рассыпаны магазеи и торги, базары и ярмарки, где чудесным образом наметаны сахарные плоды, гигантские арбузы, золотые тыквы и медовые дыни. Глаз радуется, глядя на все это пиршество.

Дошел таки русский крестьянин до порога насыщения, а кое-где и превзошел его. Да, а ведь я помню владимирские тракты…

Повторяя путь некоего не безвестного поэта – из порт-Кавказа в порт-Крым, – пересекли Черноморо-Азовский проток и беспрепятственно углубились в Тавриду. Отмечу, что в отличие от предыдущих лет, а в особенности от прошлого года, когда нашей Expedision пришлось ночевать посреди чистого поля, на этот раз переправа была организована крайне превосходно и не заняла никакого времени, больше необходимого. А что будет, когда построят мост!

Крым, Крым… очей отрада!

Да-да, те самые райские кущи! И – о, чудо! – сразу после Корчева, поразившего усталых путешественников старорежимными ужасными дорогами и отсутствием каких-либо понятных указателей, вновь открылся великолепный, можно сказать, шоссейный тракт, словно в самой России!

Что за сноровка, что за богатейство – ведь со дня воссоединения с Отчизной не прошло и пары лет, а каков результат. Вот тебе и бюрократия российская, вот тебе и держиморды казначейские. Могут же, когда надо! Ох как надо. И как наглядно!

В общем, доехали. И перед нами открылось Черное море.

Эдак ходко мы с холодных Балтийских берегов махнули до Полуденного края.

Все! Приехали.

Подожди немного, мой добрый читатель, отдохнув мы опять отправимся покорять Таинственный Остров Крым, таящий в себе нескончаемые загадки и несметные сокровища. И несть им числа!

Гурзуф, Гурзуф – как много в этом… м-да, кажется, это уже где-то было, да и вообще про другую местность… но все равно, и Гурзуф прекрасен во все времена.

И не меняется вовсе.

Те же улочки, горные проулки, кипарисы и рододендроны, как я их называю. Городок даже не портит громада Девятки (так на местном диалекте называется большой желтый дом в самом центре), нелепым бельмом вперенная посреди курорта, такая же неорганичная как гостиница «Скальная», воздвигнутая в советскую эпоху прямо на руинах генуэзской крепости. На что нам руины – этих крепостей генуэзских в Крыму как собак нерезаных, пусть их, отдых вельмож гораздо важнее. (Вот, наконец, выдавил из себя крамолу пагубную, думаю дальше пойдет легче!). Вышли мы на площадь центральную – бывшую автовокзальную – и душой возрадовались, не удалось врагам Отечества и санкционерам европейским сбить с народа пафос и прилежание! Все вокруг сияет ярким светом и людей тьма-тьмущая, не протолкнуться. Далее, по знаменитой лестнице, которая помнит, если не Афанасия Никитина, то Антона Чехова точно, проследовали на Набережную – еще чище, еще краше. Ресторации на каждом шагу, безделушки заморские прямо в карман лезут, зазывалы питейные сейчас в припляс пустятся! Глаза разбегаются, но моря не видно. Шумно, любезный читатель, весело.

Забавляют и остатки прошлого бусурманского правления в виде торговых вывесок, которые за неимением лучшего то и дело попадаются на глаза. Попадаются и граждане соседнего государства, по большей частью рассекающих прямо по набережной на повозках от герра Порша или, на худой конец, от мистера Купера.

Но особенно в сим благостном месте поражают квазигреческие скульптуры на манер скупого финского эпоса – такие же холодные и глыбообразные.

Нет не о таком убранстве мечтал Александр Сергеевич, сидючи под кипарисом и внимая пению легендарного соловья, не о таком…