А.Ча.гин - Путешествiе изъ Петербурга въ Гурзувiтъ. Или путевые записки праздного исследователя о расейских дорогах и о Мироустройстве Отечества при пересечении оного поперек с Севера на Юг и обратно

Вот так-то.

Петр Ионович даже упомянут в поэме «Кому на Руси жить хорошо» великого русского поэта Некрасова.

Умер известный промышленник и благотворитель 30 сентября 1894 года внезапно, сидя в кресле, перед выездом из Москвы в Гурзуф. Его отпевали и в белокаменной и в Симферополе, в Александро-Невском соборе, по пути в Гурзуф.

Все, что оставил Петр Губонин, было превращено после 1920 года в санаторий для комсостава красной Армии. За эти блага новая власть отплатила сносом Успенского храма в 1932 году и разрушением склепа, в котором покоились останки Петра Ионовича и его жены.

Вот и наши, современные комсоставовцы, видимо «доплачивают» и велят «не пущать», а жаль. Ну да Бог с ними, в Крыму и без них есть на что посмотреть, а не тратить на пустые препирательства своего драгоценного времени. Только Губонина жаль, трудился, трудился человек…

К примеру, можно осмотреть бывшее имение господина Азарова – Международный Молодежный лагерь «Спутник», куда в советское время на комсомольские посиделки я тоже проникал только тайными тропами. А сегодня, когда бывший премьер незалежной Азаров посчитал неудобным иметь достояние республики в собственности, иди кто и куда хочешь, красота. А и действительно красота – тихо, пустынно… Даже на пляжах. Рекомендую уважаемым согражданам, за невозможностью посещения губонинского парка, отдохнуть в сени пальм и магнолий «Спутника».

Со «Спутником» связана еще одна история:

Еще в прошлом веке мы записались в секцию тенниса при лагере, которую вел замечательный тренер Николай N. Мы с ним сошлись накоротке после того как он, вспоминая о былом и напевая «Не задирай носа», выразился, что это было время первого пришествия в Гурзуф «Машины времени»! Да было такое! Родная душа! Это то время, когда в городке была одна пельменная, одна танцплощадка, фешенебельная «Богема» была облупившейся автостанцией, а автобусы разворачивались прямо на месте фонтана. Николай был родом из Горловки и летом долгое время заведовал спортом в знаменитом молодежном лагере вместе со всей семьей. Так вот, шли годы, Коля усиленно тренировал нас, мы ездили с ним и его дочкой Таней по всему Крыму, с болью прощались и с радостью встречались каждый сезон. Но как-то мы пришли на спортплощадку и не обнаружили никого, только одинокий мальчишка гонял мячик. Мы спросили его, где тренер – он не знал. Пошли искать. Наконец нашли какого-то служителя и спросили, где Коля? И он просто ответил: умер.

– Как?! Когда?!

– Да ему язву вырезали, вот и умер прошлой зимой.

Мы ничего больше не спросили, ни к чему, просто ушли. Тогда южное солнце немного померкло. Нам и в голову не приходило взять его номер телефона – летом же встретимся. А как его дочь Танечка, жена? А как там они сейчас без Коли на Донбассе? Они-то живы?

Мы каждый год приходим в «Спутник» и кланяемся пустой спортплощадке и порванной теннисной сетке.

Взнуздав жарким утром кибитку, мы отправились по горным тропам далее на запад. Рискованные повороты и неосторожные встречные возницы не стали преградой к нашей цели – прекрасному Симеизу.

Нетленные строки юности, которые ваш покорный слуга распевал на Красной горке в этом самом заветном Симеизе. Куда там Леся Украинка или, скажем, Лебедев-Кумач – бери выше, поэзия народа! И правда, навязчивой мелодией этот величественный гимн распирает грудь мою и звучит в моей душе стоит только ступить на древние мостовые Симеиза.

И то сказать – древние – ведь первыми обитателями Симеиза были тавры. В окрестностях посёлка они оставили после себя дольмены и укреплённое поселение на горе Кошка, которое представляет собой еле заметное нагромождение камней, куда мы с большим удовольствием и вскарабкались на высоту саженей в 200. А постоянное поселение на месте Симеиза датируется учеными эллинистическим временем, то есть еще задолго до Р.Х.

Бывшее укреплённое поселение тавров в средние века превратилось в феодальный замок, господствовавший над всей округой. Тогда же византийцы, которым в то время принадлежал весь Южный берег, основали неподалёку укреплённый монастырь. Возможно, именно в эту эпоху поселение получило своё нынешнее название: Символ, Знак. После того, как власть Византии ослабла, Симеиз вместе со всем южным берегом попеременно входил то в состав генуэзского Капитанства Готия, то загадочного княжества Феодоро.

Пока не пришли турки…

Занятно, что последнее время стоит нам приблизиться к цветущей симеизской долине, как нас накрывает дождь. Да не просто северный моросящий пустячок, а шквал и буря. В прошлом году мы, спустившись на берег, вообще попали в ураган, валивший хлипкие торговые постройки и сбивавший шишки с пиний. Сами длинноигольные эндемики, закаленные штормами, устояли. Зато не устояли мы и пришлось скрываться в прибрежном шатре ближайшего питейного заведения.

Дождь хлестал так, что находящаяся в ста аршинах от нас скала Дива, была не видна. Но южные бури быстротечны, и в защищенной скалами бухте скоро прояснилось, но оказалось, что нам не выйти – горные потоки неслись с ужасающей скоростью и полностью скрыли какие-либо пути отступления. Наиболее находчивые сограждане вызывали извозчиков и те по облучок в воде вызволяли незадачливых курортников. Мы сделали проще – разулись и по поя… ну хорошо… по колено в воде отважно отправились в дальнейший путь.

Сегодня не так штормило, но все же подзаливало. Помня о прошлом ужасе, подобные мелкие катаклизмы уже не впечатляли и мы по горкам, по горкам смело отправились вперед.

Кстати, благодаря рельефу, Симеиз, подобно Гурзувиту, один из немногих поселений, которое можно заметить издалека. Если Гурзуф отмечен горой Аю-Даг – Медведь, то Симеиз горой Кошка, причудливо выгнувшей спину и доброй тварью прильнувшей к самому поселку.

Скорей, скорей к ней, к Кошке! Наш путь пройдет от чудом сохранившейся в первозданном виде (даже живописная картина в билетном зале жива) автостанции, блистающей классической колоннадой, вниз, через ампирный готель «Чайка» (бывшая убогая столовая со щами за 7 коп.), далее еще ниже – к моей Мечте! В смысле, к вилле «Мечта», белоснежным минаретом возвышающейся над городком. Но стоит подойти ближе и вся белоснежность осыпается прахом в прямом значении этого слововыражения: штукатурка облупилась, окна зияют выбитыми не только стеклами, но и рамами. Да-да, мой проницательный читатель, сейчас я начну метать громы и молнии, и даже замахнусь на критику святая святых – местный комитет по градостроительству и архитектуре, а то и чего пуще, на комитет по сохранению культурного наследия – второй год нашей законной власти, а воз и ныне там! Но смери порывы гневный обличитель! Всему свое время.