Андрей Ветер - Голоса. Книга первая. История движения индеанистов

Серёга Иванов (Ябебири) заразился индейцами от Хозяина (Виктор Морев) в ПТУ, где они учились на столяра. Они ходили в лес и сделали каноэ из бересты. Иванов состоял в туристической группе и с ними ходил в походы по Карелии, а ещё он сделал себе маленький типи и хранил его на антресоли в коммуналке, где его вонь ставила всех на уши. Как говорят в народе, он разосрался с группой Хозяина и пошёл искать новых друзей вначале к Внукову, а затем прямиком в мои когтистые лапы. В 1980-м он нашёл меня в Ленинграде, я был уже студентом Художественного училища им. Серова. Как раз 1-го апреля это и стряслось! Он был настоящий ходок – побывал у Красного Волка, перезнакомился с ленинградскими индеанистами. Мы провели встречу у меня в общежитии: я имел отдельную комнату. С этого всё и началось.

Андрей Ветер: Мне бы хотелось разобраться с клубами, которые существовали в Ленинграде. Был какой-то «Этнос», о котором Рысян и Вапити рассказывали в программе «У вас 5 минут». Была комната в ДК Кирова. Был какой-то ЛИК. Была штаб-квартира Павловых…

Овасес: На Совете под напором Орлиного Пера приняли решение создать первый Клуб в Ленинграде, а затем, опираясь на авторитет Ленинграда, оказать моральную поддержку индеанистам других городов. Я так понимаю, что в результате индеанистам стало легче доказывать, что они не психи. В моей деревне некоторые так и думали – псих, но я был очень активным комсомольцем, а в индейских костюмах появлялся только во время новогоднего карнавала и при этом танцевал индейские танцы у всех на виду. А вот после побега из мореходки мне вежливо предлагали показаться к врачу, и только энкаведешники знали, что мы не психи, ибо они владели информацией обо всех индеанистах. Они даже пытались нас вяло попугивать, но это для проформы. Иванов отвечал в клубе за лесные дела, и надо сказать, все места проведения Пау нашёл он. Четан (Малахов) учился в универе: пресса, документы и т. д. – на нём, а я вёл переписку и сочинял прокламации. Перед первым Пау мною же была проведена почтовая эстафета – я посылал по кругу наш журнал «Эхо Вундед-Ни» (редактором был Четан). Ещё мы проводили встречи с людьми, выступали с концертами: пели песни индеанистов и даже танцевали (есть фото материал).

«Хау-кола» – это приветствие тех индеанистов и пароль для знакомства. Ленинградский индейский клуб (ЛИК) в последствии «Алькатрас» – был создан сразу после Совета по его решению. Начальная часть материала написана мною. Большое Сердце (Павлов) ушёл в армию перед Советом, в квартире его семьи выделили комнату для клуба: там собрали общую библиотеку, проводились встречи и т. д.

Семья Павловых не только приняла нас с нашим клубом, но и сами они принимали в нём участие, а ещё подкармливали нас, голодных студентов, и никто из состоятельных родственников не помогал им. Иногда приезжие индеанисты дневали и ночевали в квартире у Павловых и без особой благодарности. На квартире Павловых готовился первый Пау: закупалась посуда, продукты, инвентарь, а также кроились типи. Нам «порекомендовали» ходить на лекции в институт этнографии в количестве не менее девяти человек. Иногда на лекциях, кроме меня и Павловых, никого не было. Во время встречи в институте этнографии мы выловили Поющую Радугу (Игорь Леонтьев), он очень оживил деятельность Клуба в плане практической этнографии… Когда Вапити вернулся из армии, они создали другой клуб и назвали его «Этнос».

Я попала в клуб перед первым Пау-Вау, весной 1982 года. Там было человек шесть: Четан – руководитель клуба, Бобёр, Овасес и две девушки. Всего пять человек, и я – шестая. Вапити и Волк в это время отсутствовали, потому что служили в армии. Клуб размещался на Владимирском проспекте, в квартире Павловых. На момент моего знакомства с ними я закончила девятый класс, переходила в десятый.

На первом Пау-Вау мне исполнилось шестнадцать лет. На том Пау Бобёр объявил, что наш клуб получает официальный статус. Нас приписали к Дому Народного Творчества на улице Рубинштейна. Мы ходили туда на собеседование, нам устраивали прослушивание, я что-то там пела, и меня даже звали участвовать в каком-то хоре. По этому адресу находился и ленинградский рок-клуб. Дамы, которые принимали нас в Доме Творчества, подарили нам билеты на концерт в этом рок-клубе. Кажется, мы пошли на тот концерт втроём: Овасес, Бобёр и я.

Когда наш Клуб официально организовался, нам выделили комнату в ДК им. Кирова и назначили куратора – девушку, которая «опекала» нас, присматривала за нами. Когда мы выезжали в лес на наши индейские мероприятия, она присоединялась к нам. Наверное, в её обязанность входило написание каких-то отчётов: чем мы занимались, как мы себя вели и т. п.

Мы однажды выезжали осенью на 83-й километр, где летом мы проводили Пау-Вау. Там стояла большая чёрная палатка Овасеса – типи, где мы проходили очищение дымом. Внутри лежал череп бизона. Мы входили туда по одному, а кураторшу внутрь не пригласили, поэтому она не знала наверняка, что там происходит. Церемонию проводил Овасес. На тот момент информации о настоящих ритуалах у нас было очень мало, почти совсем не было, и Овасес выдумывал многое, чтобы наполнить нашу индейскую жизнь. Овасес выходил из типи, замысловато пританцовывая, и указывал на кого-то из нас. Когда очередь дошла до меня, я шагнула в типи. Что там происходило, я теперь точно не вспомню, но мы то ли палец прокалывали, то ли руку резали, чтобы кровь капала на бизоний череп. Вот после этой церемонии человек считался вступившим в «племя». От нашей кураторши мы ничего не скрывали, но внутрь она не попала, потому что в наши ряды вступать не намеревалась. Она не была одной из нас, но и чужой мы её не считали. Она наблюдала нашу жизнь, и я теперь понимаю, что наши действия выглядели странно. Странными они казались не только посторонним людям, но и некоторым родителям. Я помню, как родители Лены, моей подруги, ворвались однажды в квартиру Павловых, где мы проводили много времени, и устроили скандал, мол, что тут за компания, что за мужики и прочее, прочее. Многое, наверное, выглядело странным… Мои-то родители спокойно смотрели на моё увлечение индейцами, их не беспокоило даже присутствие непонятных личностей, которые ночевали у меня после Пау-Вау…

Любое неформальное молодёжное движение вызывало вопросы. Для того и создавались клубы, чтобы за нами можно было приглядывать: вот вам комната в Доме Культуры, сидите и читайте книги, обсуждайте. Но мы не только читали книги, мы проводили церемонии, которые выглядели странными. В результате однажды пришло письмо «сверху», в котором говорилось, что у нас очень непонятная организация и что клуб индеанистов лишается официального статуса…