Татьяна Ефремова - «Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского

Из прошений казаков мы знаем, что они были совершенно не в курсе того, что такое НВП. Однако официальные историки (например, «Столетие Военного министерства», стр. 271) утверждают, что «до обнародования в войске нового положения, наказный атаман Уральского казачьего войска сделал распоряжение ознакомить казаков с главными основаниями этого положения, и от всех станичных атаманов были получены донесения, что объявленное понято разумно и принято спокойно». Разногласия между заявлениями администрации и заявлениями казаков случались чуть ли не по всем пунктам. Историки обычно встают на позиции администрации, отметая заявления казаков как враньё «раскольничьих фанатиков». Мне же не хочется обозвать лжецами тысячи людей. Под прошениями подписывались сотни казаков; если сложить вместе все подписи под прошениями, которые мне довелось читать, то будет около двух тысяч человек. Чиновников, рапортовавших о «проделанной работе», было несравнимо меньше (может быть, в пределах десятка), и у них были свои причины преувеличивать собственное усердие по службе. Исходя из чисто статистического принципа (а заодно и на основании своего жизненного опыта общения с бюрократами) я отдаю предпочтение утверждениям казаков и предполагаю, что казачьи массы не были знакомы ни с государственным планом по реорганизации военной мощи страны, ни с причинами изменений правил в УКВ, ни с конкретными пунктами предполагаемого НВП до мая 1874 года.

Ах, если бы кому-нибудь из начальства пришло в голову объяснить свои задачи народу! Кто знает, как бы повернулись события! Бородин в своём статистическом обозрении УКВ описывает «любопытный пример» столкновения общественного владения пастбищами с современным (с использованием техники, например сенокосилок) и то, как жизнь и здравый смысл берут своё и традиционные (общинные) методы отступают по воле народа «вполне сознательно» (стр. 307 и 313). И вообще, веяния времени были ощутимы в УКВ так же, как и везде в империи. Разве не смогли бы казаки понять причины реформ в государственном масштабе? Разве хорошо налаженное хозяйство в УКВ и относительно высокий жизненный уровень казаков не были прямым свидетельством того, что они умели решать комплексные экономические и административные задачи?

Когда Бородин пишет о рыбной промышленности в УКВ (главном источнике доходов на протяжении не менее 200 лет), он отмечает такое совершенство организации дела, что государству или администрации не было смысла даже пытаться отрегулировать его. Народ и сам всё отлично отрегулировал! (Бородин, стр. 466). Кстати, и в этой книге есть свидетельства того, что казаки вполне могли мыслить в государственном масштабе и довольно точно поняли причины событий, происходивших в УКВ в 1874–1881 годах. Может быть, они смогли бы найти и решение, более эффективное, чем то, которое нашли оренбургская администрация и российская монархия? Но где и когда государства и администрации доверяли своим народам?

Первоначально в войске не наблюдалось никакой реакции на новое военное положение или же не было реакции, которая могла бы вызвать беспокойство у начальства. Надо полагать, рутинные процедуры проведения приказов вниз по цепочке командования были задействованы, обычные формальности и отчётность соблюдались. В это же время, в мае, наказной атаман Н. А. Верёвкин уехал в длительный отпуск в Европу для излечения ранения, полученного в Туркестанском походе. На его место вступил исполняющий обязанности наказного атамана генерал Константин Федотович Бизянов.

Что значит отъезд наказного атамана? Это просто злополучное совпадение, что Верёвкин должен был уехать по состоянию здоровья в столь важный для войска момент? Как можно объяснить тот факт, что в период введения нового закона человек, во многом ответственный за его написание, а теперь ещё и ответственный за его проведение в жизнь, уехал в длительный отпуск? Похоже на то, что ситуация в войске выглядела довольно благополучно и никто не ожидал затруднений.

В июне 1874 года, всего через месяц после опубликования НВП, два отставных казака Осип Ботов и Кирилл Кирпичников, выборные от казачьей общины, пришли на приём к и. о. атамана и принесли прошение. Само прошение мне посмотреть не удалось, и ни в одной из работ о событиях того времени полный текст этого прошения не приводится, однако в литературе по этому вопросу постоянно указывается, что прошение было в основном экономического характера. Надо полагать, эти утверждения сделаны теми, кто видел этот документ, и я полагаюсь на Сандра, С. В. Колычева и В. Чеботарёва, которые довольно подробно излагают содержание прошения. В. Чеботарёв отмечает, что оно было «грамотно составлено».

Учитывая скорость, с какой войско организовало прошение, можно судить о важности этой реформы в глазах казаков. С. А. Судаков увидел в прошении интригу небольшой группы зажиточных казаков, боявшихся потерять свои преимущества: «Зажиточная группа, державшая в своих руках бюрократическое управление войском, лишалась некоторых привилегий, охраняющих её господствующее положение, была особенно недовольна» (стр. 5). Однако из очерка Сандра мы знаем, что делегаты Ботов и Кирпичников были командированы большим собранием и их депутатский мандат (или «заручная») был подписан 25 казаками, выборными их станиц. По описанию Сандра, УКВ прошло через демократичный процесс обсуждения НВП и написания прошения: обсуждения и составление плана действия было одобрено подавляющим большинством населения. Причём сделано всё было без проволочек, в течение двух-трёх недель, из чего видно, что казаки рассматривали НВП как дело необыкновенной важности и срочности. Другое дело, что этот процесс не был санкционирован уральской администрацией, явился инициативой казаков и оказался полной неожиданностью для начальства. Я не припомню ни одного случая, когда войсковая администрация положительно отнеслась к инициативам казаков, но тот факт, что самодеятельные обсуждения и выборы были стихийными и неофициальными, ещё не является доказательством интриги небольшой группы казаков против НВП. На основании вышеизложенного я полагаю, что мнение казаков по вопросу НВП было поистине массовым, но у меня нет никаких материалов о том, насколько однородным было это мнение или мнения.

Зажиточные и хозяйственные уральцы имели возражения против многих пунктов. По новому закону каждый молодой человек 19 лет призывался в войско как «малолетка» на два года для обучения по месту жительства в пределах войска. С 21 года каждый казак поступал в полевой разряд, с обязательной трёхлетней службой. В связи с изменившейся ситуацией в 1870-х годах служба была в основном внешней, то есть далеко от дома. Это значит, что семья и хозяйство лишались работника на пять лет. «Малолетки» обычно женились в возрасте 18–19 лет, появлялись дети. И тут молодой человек уходил служить на внешнюю службу.