Геннадий Прашкевич - Красный сфинкс

Таким образом Мадагаскар превратился в неприступную крепость, но в вольной лаборатории русского военного летчика Алексея Уралова уже велась интенсивная работа по ликвидации всех выше указанных видов вооружения, а члены Совнаркома Всемирной Коммуны так же интенсивно размышляли над самой судьбой контрреволюционного острова. Книга Уралова «Стратегия и тактические особенности воздушного боя» выдвинула имя красного военлета в ряд ведущих военных теоретиков, таких, как Клаузевиц и Бернгарди. Ко всему прочему, русский военлет еще в 1939 году (не забывайте, что повесть Буданцева была опубликована в 1925 году!) резко протестовал против принятой на практике беспрепятственной эвакуации мировой буржуазии на остров Мадагаскар. В парижской коммунистической газете «Humanite» он указывал: «Мы позволили укрепиться на отдаленной окраине черной своре контрреволюционеров. Они не теряют времени даром. Вооруженные опытом техники, имея таких изобретателей, как Канэ, Пуассон, Битерфорд, имена которых известны каждому читающему рабочему, Фохт и Муссолини создали из Мадагаскара неприступную крепость. Ради успехов мощной и разнообразной промышленности там царит бешеная эксплуатация черных рабов. Сотни тысяч их томятся под сапогом грубого солдафона. А чем еще могут удивить нас неугомонные насильники Мадагаскара, какую каверзу придумают они для своего бесплодного, но все же опасного мщения и злобы? Нет, этот южно-африканский Карфаген должен быть разрушен!»

События подтолкнул негр Убанунга-Га.

Бежав с Мадагаскара, он принес страшные новости.

Оказывается, в лаборатории мадагаскарского профессора тропической медицины Джемсона выведены личинки нового вида мухи-цеце. «Получившиеся экземпляры, очень крупные, одним укусом убивают молодого быка». Убанунга-Га, как «достаточно обученный и вошедший в полное доверие негр» с первой партией личинок был направлен профессором-преступником к устью реки Лимпопо. Но вместо того, чтобы заразить цветущие зеленые берега тропической реки, негр бежал в свободные коммунистические края.

«Мы должны спасти Красную Африку от палача Фохта!»

Америка строит для похода на Мадагаскар двести сорок крупных самолетов типа В 9–4 ; Япония и Китай дают дирижабли для обслуживания тыла экспедиции; германо-французское объединенное морское ведомство – новейшие дредноуты и субмарины; советский военлет лично возглавляет сверхмощный воздушный флот. 14 мая 1944 года в шесть часов по лондонскому времени Эскадрилья Всемирной Коммуны снялась с советского гринвичского аэродрома. Главная масса истребителей шла с интервалом в десять километров, замыкал отряды японо-китайский дирижабельный обоз.

Узнав о начале военных действий, фельдмаршал Фохт впал в бешенство.

В самый короткий срок зенитные батареи и военные укрепления Фохтбурга были приведены в боевую готовность, а морской министр японец Футо-Яма распорядился дополнительно отправить подводные лодки на предельную глубину – под прикрытие береговых батарей, в те места, где ожидалась высадка десантов.

«Машины Пуассона, дрожа от напряжения, накапливали губительную энергию».

«О, нужен гений Плутарха и Тацита, – восклицал автор, – чтобы живо передать те героические движения души, которые руководили вождями и рядовыми сподвижниками эскадрильи!» Наладив связь с Фохтбургом, командующий воздушным флотом Уралов по радио предложил Фохту сдаться, но диктатор, предвидя скорое поражение, предпочел застрелиться. А что касается дуче…

Вот оно, невероятное предвиденье!

Дуче Бенито Муссолини попытался укрыться на принадлежащем ему заводе «Новый Рамзес», но был пойман рабочими и повешен. В 1925 году советский писатель Сергей Буданцев с невероятной точностью указал на будущую казнь Муссолини, которой он подвергнется в далеком 1944 году!

«Я хорошо помню этого полноватого, но статного, рослого, легкого в движениях, на редкость обаятельного человека, – вспоминал Юрий Нагибин. – Музыкальный, певучий, отличный рассказчик, остроумец и редкий добряк, он был очень популярен среди своих коллег, что не помешало кому-то состряпать лживый донос». Но на мой взгляд, Юрий Нагибин напрасно удивлялся. «Вопрос о подчинении подсознательного организующей воле далеко не всегда решается писателем в классовом пролетарском духе», – так корили критики писателя Сергея Буданцева. О лучшем его романе «Мятеж» критик Георгий Горбачев писал так: «Герой „Мятежа“ – индивидуалист, авантюрист, надломленный интеллигент, левый эс-эр Калабухов-Преображенский. Калабухов – фигура очень интересная; он типичный представитель не имеющих твердых убеждений, выбитых из колеи империалистическою войною интеллигентов, которым революция совсем сбила мозги набекрень и увлекла их в своем потоке. Порою она давала возможность наиболее даровитым из них делать событиями исторического характера свое преступное легкомыслие, неустойчивость, склонность к авантюрам, вовлекая в них войска или сторонников их партий. Партией этих авантюристов была левая часть эс-эров. Калабухов – типичный лево-эс-сэровский военный герой, командир беспардонной партизанщины, любящей его удаль, удачливость, неприязнь его ко всякой организованности и дисциплине. В его „первой особой революционной“ армии лучшей, наиболее надежной и сильной частью является седьмая рота, переходившая полностью не раз то к белым, то к красным, о которой начальник калабуховского штаба Эккерт в своем дневнике пишет: „Дерутся они на спирту, как зажигалки на бензине, и, разумеется, кокаинисты“. Революция для Калабухова – способ удовлетворить свое честолюбие и жажду власти и приключений. Он начинает ненавидеть революцию, потому что в ней „орут миллионы“ и в их реве не слыхать его, калабуховского, голоса; потому что революция не может позволить безнаказанно играть тысячами жизней и судьбами фронта по личной прихоти…»

Сергей Буданцев чувствовал неладное.

Не случайно в его романе «Писательница» в интеллигентную беседу двух женщин вторгается вдруг простой рабочий парень Мишка. «Ему надоело молчание, и он прервал его совершенно неожиданным изречением: „Интеллигенцию мы должны уважать, как ученых людей“. – „Молчи уж, чертушка“, – зашипела на него Маруся, на что он сделал второе заявление: „А вредителей расстреливать, верное слово“.

Мрачные предчувствия писателя оправдались.

26 апреля 1938 года Сергей Буданцев был арестован.

«В будущих материалах дела заключенного, – писал Александр Бирюков, многие годы исследовавший архивы НКВД, – место рождения Сергея Буданцева по небрежности было указано неверно. Это (вместе с допущенной ошибкой в написании фамилии) позволило его вдове, Вере Васильевне Буданцевой-Ильиной, на протяжении пятнадцати лет поддерживать фантастическую веру в то, что горячо любимый ею человек жив».