Рудольф Гесс - ИЗБРАННЫЕ РЕЧИ

Новый Рейх никогда не имел намерения сделать Германию зоной экономической автаркии, изолировать её от остального мира; другие толкают нас к этому. Мы можем лишь указать пути к восстановлению международной торговли, которые Вождь, в общих чертах, указал. Предпосылки обмена как духовно-культурными, так и материальными ценностями — взаимное доверие и мир во всём мире. При наличии доброй воли в сочетании со здравым человеческим умом техническая организация товарообмена не столь трудна, особенно, если здравый человеческий ум посоветует тем, кто обладает избыточным пространством, отдать его странам, у которых продовольственная и сырьевая база слишком мала, ибо мы — народ, живущий на тесном пространстве, и мы не можем в дальней перспективе сами прокормить себя на нашей собственной земле.

Чем больше мы, создавая рабочие места для тех, кто до сих пор недоедал, позволим им покупать продуктов питания, мяса, сала и т. п., тем меньше будет приходиться ресурсов на человека в среднем.

Этим объясняется тот факт, что иногда, особенно в те годы, когда объём сельскохозяйственной продукции сокращается, в той или иной области возникает временный дефицит и тенденция к росту цен.

Национал-социалистическая организация рынка сельскохозяйственной продукции препятствует тому, чтобы в подобных случаях цены росли настолько, чтобы богачи могли покупать сколько угодно сала, а другие — ничего.

В той ситуации, когда количество продуктов питания, которое мы можем произвести на нашей почве, слишком мало, мы мало что можем у себя изменить. Ничего не изменит и повышение зарплат вдвое или втрое. Результат будет лишь тот, что из-за повышения спроса цены на продукты питания и другие товары автоматически удвоятся или утроятся, т. е., отдельный человек за свою двойную зарплату не сможет покупать больше, чем раньше.

Рост цен вдвое или втрое вследствие соответствующего увеличения зарплат означал бы обесценивание денег, означал бы инфляцию. Одна инфляция у нас уже была, и с нас этого хватит. Вскоре было доказано, что количество напечатанных денег, к сожалению, не соответствует количеству картофеля, мяса, сала. Естественный способ дать людям в Германии больше продуктов питания — это расширить нашу жизненную основу, т. е. Дополнить её колониями. Поэтому Вождь связал с заявлением о нашей готовности вернуться в Лигу наций надежду, что будет пересмотрен вопрос о колониях. Вождь знает, что народ без достаточного пространства, без достаточной продовольственной базы, голодающий народ, руководствуясь инстинктом самосохранения, в дальней перспективе может стать очагом смуты, против которой будет бессилен даже самый гениальный человек, ибо голод — это природный инстинкт, который не укротить ни увещеваниями, ни приказами. Поэтому желание иметь колонии — это для нас только желание долговременного умиротворения Европы. Вопрос о предоставлении Германии колоний — часть большого мирного плана Вождя.

Нам могут возразить: почему вы не ограничиваете своё население вместо того, чтобы требовать б—льшие пространства? Почему новый Рейх заботится о том, чтобы, наоборот, увеличить рождаемость? Мы ответим на это: потому что мы не понимаем, почему один из ценнейших народов земли должен погибнуть — почему должен погибнуть народ, которому человечество обязано величайшими достижениями культуры и прогрессом, огромным вкладом в мировую литературу, в музыку, в изобразительное искусство?

Потому что мы не понимаем, почему должен погибнуть народ, который сделал самые замечательные открытия, спасительные для человечества шаги в медицине, произвёл переворот в области техники.

Потому что мы не понимаем, почему пойти добровольно на смерть должен именно наш народ, тогда как другие народы, имея в восемь-десять раз больше земли, используют её не полностью, а частично вообще не используют. Народ, рождаемость которого падает ниже определённого уровня, совершает самоубийство, особенно если численность населения других стран растёт. Когда-нибудь наступит момент, когда эти растущие государства силой начнут отбирать пространство у соседей. В этом случае жизненное пространство нашего народа было бы ещё более сужено, мы опять встали бы перед необходимостью ещё раз ограничить численность населения, пока вообще бы не исчезли. Но народ тем меньше может воспрепятствовать тому, чтобы у него отняли его пространство, чем он слабей. А сила народа, его способность защищать себя зависит, в первую очередь, от числа людей, годных к воинской службе.

Вы знаете, что новая Германия сделала всё, чтобы численность населения у нас не снижалась. Немецкие женщины снова считают за честь обеспечить будущее нашего народа. В 1932 году родился 975.581 ребёнок, в 1935 г. — 1.265.000 детей.

Мы на пути к обеспечению будущего нашего народа.

Мы обеспечиваем будущее нашего народа не только числом детей. Мы хотим, чтобы сыны нашего народа защищали свою страну, но мы не хотим, чтобы они превращались в пушечное мясо, если хорошо вооружённые враги вторгнутся в нашу страну. Поэтому мы должны поддерживать наше вооружение на уровне других стран. Мы хотим мира. Ни один государственный деятель не прилагает больше, чем Вождь, усилий для сохранения мира в Европе. Снова и снова Вождь протягивает руку Франции, снова и снова вносит он конкретные предложения ради подлинного умиротворения. Он заявил после прихода к власти о готовности ограничить армию и вооружение Германии минимумом, — частью той силы, какую мы имеем сегодня. Франция отвергла все предложения.

Результатом всех наших усилий ради взаимопонимания и мира было заключение Францией союза с Советской Россией против Германии! (Союзное соглашение между СССР и Францией было заключено весной 1935 г. и утратило силу после Мюнхена. По иронии судьбы, подписывал его Пьер Лаваль) Французские политики могут говорить, что угодно, — но этот союз означает угрозу Германии! Какой осознающий ответственность перед своим народом государственный деятель может пассивно смотреть на это? Фюрер, во всяком случае, не будет. Есть не только безопасность Франции, но и безопасность Германии.

Германия ответила на угрозу своей безопасности тем, что организовала оборону, по крайней мере, в зоне своего суверенитета. И если Франция всеми силами пытается заставить нас отказаться от этих самых примитивных мер необходимой обороны, то с какой стати мы должны верить в миролюбие Франции?

Поджигателям войны, если они вместо мира непременно хотят торга, мы заявляем: мы не капитулируем!

8 июля 1934 года я обратился из Кёнигсберга с речью к бывшим фронтовикам всех стран-участников Мировой войны. Я призвал их к совместной борьбе за мир, против войны, ибо фронтовики, которые знают все ужасы войны, должны быть самыми активными борцами за мир. Но одновременно я предостерёг мир от неправильного понимания стремления германского правительства к миру — правительства, представленного фронтовиками. Я обратился, в частности, к Франции со словами: «Я хочу предостеречь мир, чтобы он не путал нынешнюю Германию мира с прошлой Германией, Германией пацифизма, ибо следует знать: если у нас, фронтовиков, тысячекратно проходят перед глазами воспоминания об ужасах войны, если молодое послевоенное поколение столь же мало хочет войны, как и мы, старшие, — это не значит, что путь для военной прогулки в нашу страну открыт».