Андрей Колесников - Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

Пару дней назад к ним уже приезжали пираты. В холле нашего многоквартирного дома был детский праздник в связи с Ваниным днем рождения, и Джек Воробей с Элизабет заглянули, так сказать, на огонек. Там тоже все было, видимо, ураганно, ибо сразу после праздника, когда я приехал, измученными выглядели не только пираты, но даже и два десятка окружавших их детей. Никто, конечно, не замечал меня, стоявшего в куртке посреди холла и старавшегося разглядеть среди пиратов, скручивающих из надувных колбасок каких-то собачек и кошечек, и детей, отчаянно тянущих к ним свои тоненькие ручки, хоть что-нибудь более или менее родное. Потом Ваня дернул меня за рукав куртки и тихо сказал:

– Папа, идем домой.

Так на глазах взрослеющий сын пытается увести на глазах пьянеющего отца из плохой компании, стараясь просто попасть ему на глаза – чтобы стать живым немым укором: «У тебя же дети, пап. Чем мы-то виноваты, а?»

– Ваня, здесь же еще даже музыка играет, – сказал я. – Веселье тут, по-моему.

– Пойдем, – повторил он.

– Надувных собачек дают, – вздохнул я.

– Нам туда, – сказал Ваня.

Он показал кивком головы куда-то по направлению к лифтовому холлу – и я все понял. Абсолютно все.

У двери лифта стояли две тележки, доверху набитые подарками. Такие тележки бывают в супермаркетах. В нашем доме они облегчают жизнь по дороге от машины до лифта. И вот две тележки были, повторяю, доверху набиты подарками. Детей-то на день рождения пришло прилично.

И вот я понял, почему Ваня уходит, не прощаясь, не дожидаясь окончания этого светлого праздника, а также я понял, зачем ему, собственно говоря, нужен я. Он дотащил тележки до лифта и не смог затащить их внутрь.

– Папа, идем! – сказал он, подбежал к одной тележке и вскочил на нее, как будто на подножку уходящего поезда.

Мы зашли в квартиру и разгрузили обе тележки. Ну да, оно того стоило.

– Ваня, – говорю, – ну видишь, как все хорошо. Никто у нас теперь все это не отнимет. Это все теперь наше.

– Это мое, – улыбнувшись, поправил Ваня.

– Ну да, твое, – с сожалением согласился я. – А теперь, может, вернемся к детям, товарищам твоим? Торт-то еще не съели.

Не хотелось бы этого говорить, но следует смотреть правде в глаза. Он глядел на меня как на идиота.

Ну, и конечно, когда я спросил Машу и Ваню, кого бы они хотели видеть на следующий день у себя дома в качестве guest stars для продолжения банкета, они потребовали опять пиратов.

– Давайте только не Джека и Элизабет, – предложил я, – а каких-нибудь обычных простых пиратов позовем.

– А они нас разрисуют? – с сомнением спросила Маша. Я узнал: разрисуют.

– И даже фингалы вам под глаз поставить могут. Хотите? – спросил я, зная, конечно, ответ.

– Да! – крикнул Ваня.

– Ни в коем случае, – быстро сказала Маша.

– Почему? – спросил я.

– Потому что я буду Элизабет.

Так участь их и была решена. Когда подъехали Саша с Леней, в доме уже не было ни Вани, ни Маши. Сашу с Леней встречали четырехлетний Джек Воробей и почти шестилетняя Элизабет. И клянусь, это была самая прекрасная Элизабет изо всех, каких вы только можете себе представить.

Пятилетний Саша кроме огромного желтого трактора подарил Ване свое новое стихотворение:

В этот день он отошел от острой публицистики, к которой был склонен еще пару дней назад («Американские солдаты роют яму без лопаты», – писал он днем раньше).

От Алисы Ваня получил робота. Когда уже поздним вечером робот продемонстрировал только, если не ошибаюсь, часть своих возможностей, Ваня похвалил его:

– Робот, ты что, сам стреляешь? Ну, мы от тебя такого не ожидали.

Не наша Маша подарила нашей костюмчик, а Ване – роскошный замок, во дворе которого мог, по-моему, затеряться даже желтый трактор.

Они все сначала искали карту с кладом, потом тыкались с этой картой во все углы этой небольшой, в сущности, квартирки. Они были увлечены и, по-моему, где-то даже подавлены величием дела, которому посвятили этот день, – и вот наконец они нашли клад.

– Ваня! – крикнула Маша. – Я нашла! Это мой клад!

Ваня внимательно поглядел на нее. Так Джек Воробей глядел на капитана Барбоссу перед тем, как выпустил в него все пули из своего знаменитого пистолета.

Маша притихла.

Потом, после того как пираты исчезли так же таинственно, как и появились, дети долго ели золотые шоколадные монеты из сундука, сварливо споря, кому достанется последняя, а потом Маша попросила поставить им мультик с «Барби и Пегасом». Я поставил – и это было большой ошибкой, потому что, как выяснилось, всем гостям было уже пора и все уже куда-то опаздывали.

Но дети-то только расселись поудобнее. Им надо было как-то объяснить, почему для них включили мультик, а потом выключили. И объяснить это было невозможно. Алиса обиделась настолько сильно, что даже не заплакала и стала молча напяливать ботинки. Не наша Маша (а по большому счету тоже, конечно, наша) обиделась не настолько сильно – и поэтому разрыдалась.

Мне в голову пришла счастливая идея. Я подозвал нашу Машу и попросил ее:

– Давай подарим Маше диск с «Барби и Пегасом».

– Никогда, – твердо сказала Маша.

– Я тебе два других куплю, – сказал я.

– Хорошо, – быстро ответила девочка.

Я отдал не нашей Маше диск. Она перестала плакать и несмело улыбнулась. Жизнь снова повернулась к ней своей светлой стороной.

Но тут плач послышался снова. Точнее, это был тоненький вой. Так воют осетинские профессиональные плакальщицы. Плакала Алиса, надевшая башмаки. Она перенесла выключенный телевизор, но не перенесла вот такого вероломства. Я подбежал к стойке с дисками и, к счастью, нашел там еще одну историю про Барби. Диск назывался «Мермедия». Я помчался с ним к Алисе. Через секунду я увидел улыбку и на ее лице. Через две оно все светилось счастьем. При этом на щеке ее еще блестела слезинка, которая уже совершенно никакого отношения к происходящему не имела. И даже было непонятно, откуда она могла тут взяться.

Но тут раздался тяжелый сдавленный стон из горла Вани. Он осознал, что в день рождения лишился сразу двух фильмов. Пусть и про Барби, но все-таки это были полноценные мультфильмы.

– Ваня, – сказал я ему на ухо, – с меня три маленьких пирата на большой корабль, который я тебе подарил на день рождения. У тебя же там катастрофически не хватает матросов.

– Нет, – прохрипел он сквозь очередной стон. – Пять.

Когда мы прощались, никто у меня не плакал. Скорее все улыбались.

– Да ты Песталоцци, – сказал мне мой товарищ. В лучшем случае Макаренко, подумал я.

Маша решила научиться кататься на роликах. Ваня тоже решил, и даже один раз покатался. С тех пор он не любит кататься на роликах.