Лев Квин - Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени

Стоп, стоп, стоп!.. Уж не вышел ли я на путь решения загадки черных дыр?

Да нет же! Все, о чем рассказала жена, происходило ведь не в Вене, а в Будапеште. И к газете «Эстеррайхише цайтунг» никакого отношения не имеет.

Радужная надежда моментально тускнеет. Тайна истерзанных газетных подшивок в Ленинке по-прежнему остается непроницаемой, как небо ненастной осенней ночью.

И тут, как нередко бывает, когда теряешь уже последние крохи надежды, вдруг возникает светлый луч.

Мне он явился во время очередного вояжа в Москву в виде бывшего майора, а теперь подполковника в отставке Евдокимова, начальника издательства газеты, карела со светло-голубыми льдинками глаз, в глубине которых поблескивали неугасимые смешинки. Встретил я его случайно на улице Горького, где обычно и происходят самые неожиданные встречи. Оба мы обрадовались друг другу, даже обнялись, хотя прежде не были в таких уж близких отношениях.

— Ну, как там, в газете, двигалось дело без меня?

— А знаешь, — ответил Евдокимов, — я ведь тоже вскоре вслед за тобой отбыл на родину. Так что доложить мало о чем могу. После того шумного партийного собрания, когда придурка Трошу из партии вытурили... Ах да, это ведь было уже без тебя...

Вспомнил я сразу Трошу, гвардии Митрофана, как он себя торжественно называл. Олуховатый, нескладный парень из глухой приволжской деревеньки, он, как член партии, был направлен в хозотделение редакции на замену нескольких демобилизованных по возрасту солдат. Малограмотный, но невероятно любопытный, он постоянно влипал в какие-то смехотворные истории с австрийцами, среди которых он, ни бельмеса не понимая по-немецки, тем не менее пытался вести политическую разъяснительную работу, считая это своим долгом члена партии. Над ним дружно потешалась вся редакция, о его выходках рассказывали анекдоты.

Тем не менее общепризнанный придурок Троша всегда был себе на уме и собственной выгоды не упускал...

— Из партии? — удивился я. — Такого ревностного воителя за коммунистические идеи? За что же его поперли?

И тут блеснул тот самый обнадеживающий светлый луч. Оказывается, не одна моя ближайшая родственница в Будапеште додумалась отсылать в Москву обычные пакеты секретной фельдъегерской связью.

В служебные обязанности Троши входила посылка вышедших номеров газеты «Эстеррайхише цайтунг» в Главное Политическое управление Красной Армии, откуда они, как авторитетно разъяснил мне Евдокимов, и направлялись всем получателям, в том числе и в Ленинку. А поскольку пакетов набиралось изрядное количество и ждать очереди на почте приходилось по несколько часов, Троша напряг все свои умственные способности и завел близкое знакомство с сержантом-фельдъегерем при помощи американских сигарет «Кемел», которые получали в составе ежемесячного доппайка работники редакции. Затем, по совету нового приятеля, стал выводить с правой стороны пакетов заветные «00» и, ссылаясь на несуществующее распоряжение майора Евдокимова, выманивал «на минутку» у доверчивой секретарши редакционную печать. И моментально сбывал с рук свой тяжкий груз, выгадывая таким образом время, чтобы шляться по Вене и попадать по своей дурости во всевозможные передряги. Майор Евдокимов самолично много раз вытаскивал подопечного Трошу из комендатур американской, английской и французской зон.

И доигрался: исключили из партии за обман командования и отправили с выговором по служебной линии дослуживать срок в войска.

Теперь в истории с газетными подшивками для меня многое прояснилось. Те обязательные экземпляры «Эстеррайхише цайтунг», которые поступали в Москву обычной служебной почтой, без грифа «Совершенно секретно», регулярно отправлялись из ГлавПУра в Ленинку и исправно занимали положенные им места в подшивках.

Иначе сложилась судьба экземпляров газеты, посланных из редакции в пакетах с проставленным на них исключительно для удобства отправителя гвардии Митрофана шифром в виде двух совершенно секретных нулей.

Либо их из министерства обороны в Ленинку вовсе не отправляли, считая, что тайное сбережется гораздо надежнее в недоступных стенах высшего военного учреждения страны, чем в публичной библиотеке, пусть даже такой, как Ленинка.

Либо же «совершенно секретные» экземпляры «Эстеррайхише цайтунг» в Ленинку все-таки попадали, но только на особые полки спецфондов, навсегда отлученные от подшивок точно таких же газет, не удостоенных Митрофаном высокой чести считаться секретными.

В том или другом случае «секретные» публичные газеты, расходившиеся сорока- или пятидесятитысячными тиражами по всей Австрии, скорее всего были уничтожены при недавней чистке секретных и иных закрытых фондов от всякого ненужного (или, наоборот, очень даже нужного), но нежелательного для огласки мусора.

Вот так и возникли «черные дыры» в подшивках газет, выпускавшихся нашей армией для австрийского населения. За много лет никто из военных и штатских чиновников не дал себе труда хотя 6ы ради любопытства развернуть страницы «совершенно секретных» объектов в виде ежедневных публичных газет и определить, какие же такие великие тайны содержатся в них. В результате ценнейшие неповторимые документы прошлого утеряны для истории навсегда.

...На каком-то этапе своей богатой зигзагами карьеры майор Пронин обронил фразу о том, что практически раскрытию поддается любое, даже самое хитроумное преступление. Кроме, пожалуй, одного: совершенное человеком со слабо выраженными извилинами в мозгу.

История с искалеченными подшивками из Ленинки лишний раз подтверждает: против лопухов, дураков и равнодушных служак бессилен порой даже самый изощренный ум.

Я родился весной 1951 года (точной даты не помню) в газете «Защитник Родины» Пятой гвардейской танковой армии под командованием маршала бронетанковых войск М. Е. Катукова.

Родился как газетчик. И сразу в должности корреспондента-организатора.

Тут же после рождения, еще голеньким и неумехоньким, был брошен на дежурство по номеру. Вообще-то должность ответственная, но не в такой газете, как «Защитник Родины». Здесь каждый человек был на своем месте, делал все, что ему положено делать по штату, и еще капельку сверх того. Дежурному оставалось только носиться из редакции в типографию и обратно и следить, чтобы полосы продвигались четко по графику. Даже вылавливание блох не входило в обязанность дежурного. Для этого назначался еще один работник редакции, как правило, из самых ответственных и опытных — свежая голова.

В день моего рождения тоже все шло как по маслу. И вдруг — затор. В типографии. Спрашиваю у выпускающего: