Лидия Чуковская - Слово предоставляется детям

Рокха Озер изучает искусство фрезеровщицы на заводе им. Сталина.

Люба Ватник, видевшая, как "румынцы мучили наших", и Дуня Семенова в прострелянном беленьком платье, и Люба Булгакова, слышавшая "ужасные стоны" в церкви, - и все остальные ребята, доставленные в Узбекистан, - уже не мишень для фашистских пуль, а снова - советские школьники, с жадностью наверстывающие пропущенные уроки.

Таничке Айзенберг посчастливилось больше всех: мама, оставшаяся в пылающем вагоне, не погибла. Она спаслась и, прочтя в газете "Правда" статью, где был приведен отрывок из Таниного рассказа 1, приехала в Ташкент и взяла Таню к себе.

Но если не находятся прежние мамы - нередко находятся новые.

- Знаете? Наша Валя в дети ушла, - такими словами встречают нас ребята детского дома.

Или:

- Вы слышали? Нашу Марусю в дети взяли.

"Взять в дети", "уйти в дети" - это терминология, созданная ташкентской действительностью. Многие патриоты Узбекистана приютили в своих семьях осиротевших детей. Курносые, синеглазые рязанцы, черноглазые украинцы, еврейские дети Бессарабии входят полноправными членами в семьи узбеков.

Семья учителя Тахира Султанова усыновила десятилетнего мальчика. Тахир Султанов учительствует 24 года. У него пятеро детей. "Но когда правительство призвало граждан брать к себе в семьи осиротелых ребят,- я взял шестого, - говорит Тахир Султанов. - Там, где прокормятся пятеро, всегда и шестой будет сыт - так мы решили с моей Ойтура, женой. И я сказал в школе: это - мой новый ребенок, помогите ему поскорее нагнать пропущенное".

Во дворе, под деревьями, прыгает Павлик. Теперь он уже не Павлик, он - Камель. Ему нравится новее звучное имя. На всех его школьных тетрадках старательно выведено: "Тахиров, Камель".

"Родных у меня убили, - говорит Павлик. - Враги. Теперь у меня папа и мама - вот. Из новых братьев я больше всех люблю Кемаля: когда идем в сад, он для меня свистульки делает. Он мне говорит по-узбекскому, а я, где пойму, где нет. Я малость по-узбекски знаю считать: бир, икки, уч..."

В своих новых семьях дети понемногу приходят в себя и, одни медленнее, другие скорее, обретают прежнюю детскую беспечность.

Майка Липатова посадила ирисы в саду. "Мне здесь в Узбекистане сильно нравится, - говорит она. - Конечно, и у нас на севере хорошо, но там все же нету таких больших и толстых цветов, как здесь".

Новый Майкин папа - сапожник. "Я лежала в больнице после дороги, - рассказывает Майка. - Меня немцы из пулемета в ногу ранили. Вот я лежу до обеда, вдруг приходит сестра и говорит: "К тебе папа и мама пришли". Это были новые. Доктор сначала не хотел меня отпускать домой, сказал им: "Вы через неделю ее возьмете", - но они его уговорили, и дома я сразу поправилась. Теперь даже через скакалку прыгать могу".

Так Майку "взяли в дети". С этого дня Майкино детство, прерванное фашистской бомбой, началось снова.