Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 1

Председатель .– Что вы знаете о тех обстоятельствах, при которых был назначен Штюрмер?

Андроников . – Обстоятельства эти для меня были загадочные, и мне казались чрезвычайно странными. Во-первых, я не мог себе этого представить… Для меня был неожиданностью уход Горемыкина. Сам Горемыкин этого не знал, не знал до такой степени, что когда я к нему приехал в день его доклада в Царском и говорил ему: «Excellence, c’est votre dernier rapport» – он улыбался: «Quelle bêtise, ce n’est par possible!…». [*] Стран. 364, сн. стр. 17 и 16: «Excellence, c’est votre dernier rapport» – он улыбался: «quelle bêtise, ce n’est pas possible!» и далее 1-я строка снизу на той же стр. и 1-я сверху на след. 365 стран.: «государь m’a signalé de quitter mon poste». – «Ваше высокопревосходительство, это ваш последний доклад» – он улыбался: «какие глупости, это невозможно!» и далее – «государь объявил мне, что я оставляю мой пост».

Председатель . – А почему вы это думали?

Андроников . – А потому, что мне говорили со всех сторон, что дни Горемыкина сочтены, что Горемыкин человек уже конченный…

Председатель . – Почему вы думали, что ваши сведения, а не сведения Горемыкина соответствовали действительности?

Андроников . – Весь город говорил о том, что Горемыкин должен непременно уйти, что это вопрос нескольких дней! А он, старик, этому совершенно не верил… В день его отставки я тоже ездил в Царское к ген. Воейкову, и когда я говорил ему: «Вот я сижу у вас, а во дворце сидит Горемыкин, и это, мне кажется, его лебединая песнь», – Воейков говорит: «Нет, это не может быть, – это не верно… Откуда вы знаете?» – «Все это говорят»… Когда я вернулся из Царского и поехал к Горемыкину, он сказал, что я был прав, что бывший государь «m’a signalé de quitter mon poste»… Затем, относительно назначения Штюрмера, могу сказать следующее. Со всех сторон это имя называлось. Мне казалось чрезвычайно странным, что останавливаются именно на Штюрмере. Что он хотел власти, я это знал. Знал это по факту, который позволю себе сейчас рассказать: в 1912 году вдруг разнесся слух о том, что Штюрмера назначают от правительства городским головою в Москву. Я совершенно не мог себе это представить: как это члена Государственного Совета и вдруг назначают городским головою? Но потом сообразил, что это место, очевидно, очень выгодное во всех отношениях и что ему будет предоставлен дом генерал-губернатора для пребывания… Но Коковцев, который был тогда председателем Совета Министров, мне тогда сказал, что это дело расстраивается, что он категорически против этого… И это дело тогда, действительно, расстроилось. Вот почему, когда мне говорили, что Штюрмер идет в премьеры, я вспомнил, что раз он хотел быть городским головою, то какую бы ему власть ни дали, – он ее принял бы. Только впоследствии, из разговоров, я узнал, что в его назначении принимал горячее участие Распутин, с которым я тогда порвал всякие отношения, затем, Манасевич, будто бы, горячо проводил его и будто бы в этом деле был замешан митрополит Питирим, которого я совершенно не знал… Мне казалось это неправдоподобным, потому что Манасевич сам – маленький человек…

Председатель . – Почему вы не верили?

Андроников . – Я не верил, что Манасевич со Штюрмером в хороших отношениях… Но, когда мне пришлось бывать у Штюрмера после его назначения, я неоднократно встречал там Манасевича в простом пиджачке, с папироской в руках, довольно развязно себя держащим… Тогда я понял, что есть какая-то близость.

Председатель . – Но для того, чтобы попасть на пост премьер-министра, Штюрмеру нужна была близость не только Манасевича, но и еще какие-то отношения?

Андроников . – Вне всякого сомнения. У Манасевича не было никакой лазейки наверх и вот тут-то ему и послужил Распутин. Очевидно, Распутин помог Манасевичу… Или он сам стоял за Штюрмером, я этого сказать не могу. Но знаю одно: мне постоянно говорили, что Манасевич с Распутиным и Штюрмером встречаются… Тогда для меня было совершенно ясно: раз встречается Штюрмер с Распутиным, значит Распутин так или иначе его двигает вперед. А Распутин действовал прямо на Царское Село, потому что он там бывал совершенно бесцеремонно и говорил все…

Председатель . – Вы интересовались этим вопросом: как эти люди встречались – Распутин, Манасевич и Питирим?

Андроников . – Этого я сказать не могу. Мне приходилось слышать, что встречи бывали у митрополита Питирима в лавре, и будто бы бывали у Манасевича; но я этого проверить не мог. Но мне был ясен факт, что в самом деле назначения Штюрмера было что-то странное, потому что ни с того ни с сего спихнули Горемыкина!… Штюрмер хотел быть у власти: чтобы ему ни давали, – давайте ему только власть!… Тут вдруг является Манасевич, который очень развязно себя держит, сразу записывается в его секретари, хотя он не был его секретарем, а только состоял при нем… Я самым серьезным образом настаивал и упрашивал Штюрмера отстранить от себя Манасевича.

Председатель . – Когда это было?

Андроников . – Через два-три дня, когда я увидел Манасевича с папироской в руках. Штюрмер на это мне говорит: «Не я его избрал, он мне был назначен: мне сказали, что должен быть при мне человек, который бы меня охранял, что моя жизнь в опасности… Мне его и назначили… Так как я Манасевича знал со времен Плеве, то мне было приятнее взять знакомого, чем незнакомого»…

Председатель . – Как вы расшифровали это назначение Мануйлова?

Андроников . – Я это расшифровал очень просто. Штюрмер хотел иметь при себе знакомого и близкого человека, через спину которого он прошел, т.-е. получил назначение в премьеры…

Председатель . – Как вы полагаете: эта компания, которая провела Штюрмера – она же свергла и Горемыкина?

Андроников . – Г. председатель! Я этого сказать не могу… Вне всякого сомнения, что нужно было спихнуть старика, чтобы посадить Штюрмера, потому что место было занято… Горемыкин Мануйлова не пускал к себе и ни в какой охране не нуждался. Я говорил это Штюрмеру: «Почему ваш, предшественник не нуждается в охране, а вам эта охрана нужна?» Штюрмер отвечает: «Мне говорят, что эта охрана нужна». Ну, я сразу понял, что дело тут не совсем чисто, что это, мол, – услуга за услугу… Я это так, по своему разумению, расшифровал. Затем, ему нужно было свергнуть митрополита Владимира, потому что Владимир был всегда против Распутина. Это я знаю, потому что митрополит мне сам это говорил: я его знаю с Пажеского корпуса, – лет 25… Когда он был экзархом Грузии, я виделся с ним и питал к нему глубокое уважение: я с ним встречался каждый год, когда он приезжал сюда… Он был митрополитом московским в течение 15 лет. Когда он был назначен в Петроград, я часто у него бывал, говорил с ним, и он всегда был против Распутина, против всей этой компании … Его нужно было устранить, чтобы назначить экзархом Питирима, а Питирим был в добрых отношениях с Распутиным. Я это знаю совершенно точно, потому что в течение целого года мне пришлось поддерживать отношения с Распутиным. Когда я вернулся, Распутин спрашивает: «А ты знаешь Питирима?» – я говорю: «Не знаю». – «Так ты поди к нему, он очень хороший человек… Он наш»… Мне рассказывал Саблер-Десятовский, что он просил [*] Стран. 367, св. 5 стр.: «он просил», надо : «он прочил». вместо Питирима совершенно другое лицо на пост экзарха и представил несколько кадидатов. Бывший государь вычеркнул всех кандидатов и написал: «Питирима». Очевидно, значит, это верно, что Питирим был в добрых отношениях с Распутиным… Можно определенно сказать, следовательно, что этой компании нужно было спихнуть Горемыкина, спихнуть мешающего им митрополита Владимира, чтобы назначить своих кадидатов на эти должности. Так оно, как по щучьему велению, и произошло. Был назначен Штюрмер, а митрополиту Владимиру была предложена киевская эпархия. Я неоднократно виделся со Штюрмером и каждый раз, при каждой беседе, указывал ему на несоответствие Мануйлова. На это он говорил, что он видит его очень редко… Между тем, это была ложь: Мануйлов бывал каждый день утром и поздно ночью, когда его никто не видел…