Александр Глазунов - Пятиконечные из созвездия Лиры

Глядя на него, я подумал: а может, не такой уж дурацкий вопрос: зачем я приехал в зону? Однако зачем-то я здесь. Значит, именно это и надо было выяснить. Но как — этого я себе не представлял.

— Ну что, — я встал, — пора и на поляну… Ох, Татьяну же забыли разбудить.

Я побежал к палатке, только хлопнул по брезенту, как Татьяна отозвалась — сказала, что уже проснулась и сейчас выйдет.

Захватив аппаратуру, мы двинулись по тропинке в лес.

Нас сразу обступила темнота. Листва была густая, и лунный свет почти не добирался до земли.

Шли на ощупь, стараясь не зацепиться за корневища и ветви кустарника.

Вскоре глаза немного привыкли к мраку.

Пробираясь за Субботиным, я вдруг почувствовал странную боль в правом виске — с каждым шагом она становилась все ощутимее. Меня вновь охватило волнение, по телу побежала дрожь. В груди что-то напряглось и сжалось — я не мог избавиться от чувства, что сейчас все начнется… Володя остановился на самой опушке.

Поляна была залита лунным светом. Выходить на нее нам было строго-настрого запрещено. Предупредили, что пойдет мощнейшая, опасная для нас энергетика.

Субботин установил штатив, проверил фотоаппарат и начал ожесточенно тереть бороду.

— Ты чего? — шепотом спросил я.

— Знаешь, — тоже шепотом ответил он, — борода словно наэлектризована. Давай поздороваемся и начнем.

Мы громко поприветствовали наших космических «братьев», еще раз напомнили, что находимся здесь с ИХ разрешения, и начали снимать.

Кадр за кадром обрабатываю широкую поляну, небо, деревья. Руки немного подрагивают, да и сердце никак не может успокоиться.

Вокруг — тишина, только мы, топчась на месте, шуршим травой.

Субботин стрекочет автоматом — пленку уже не экономит. Вот опять перезаряжает аппарат.

Может, сегодня ему улыбнется удача?

— Ну вот, надо же!..

Отчаянный глухой возглас Володи заставил меня вздрогнуть. Я шагнул к нему. Он крутил в руках винт от штатива, с помощью которого крепится фотоаппарат.

— Столько лет служил безотказно, а тут в первый же день…

— Сделать ничего нельзя? — спросил я.

Он только раздраженно махнул рукой и положил штатив на землю.

Теперь с выдержкой в минуту уже не поснимаешь.

Удрученный, он продолжал фотографировать с рук.

Скоро у меня в двух фотоаппаратах закончилась пленка. Курить тянуло невыносимо.

Володя, словно прочитав мои мысли, вытаскивает пачку и протягивает мне.

— Ты что-нибудь видел? — спрашивает он.

Я, прикуривая, отрицательно мотнул головой. И кто его за язык тянул? Два слова сказал — настроение сразу упало. Сколько людей, просто гуляющих по улице, наблюдают НЛО или самих НЛОнавтов всех мастей, кое к кому они даже домой являются побеседовать, а тут объявили о пролете большого инопланетного корабля — и никаких зримых следов! Обидно!..

Удивительна все-таки человеческая психология. Давно ли я терзался сомнениями, беспокойством от сознания того, что придется неизвестно с кем контактировать; что уже достаточно примеров, когда встречи с «инопланетянами» кончались далеко не безобидно; что в Космосе существуют не только добрые, но и злые силы и предельная осторожность в общении с НЕЧТО, неизвестным и даже в малой степени непознанным, — главное условие, чтобы не навредить самому себе и другим.

И вот все разом забыто, отброшено, грудь теснит обида на НИХ…

Почему ОНИ не могут показаться? Именно мне, а не кому-нибудь другому?!

Страха мы, действительно, не испытывали. Было лишь нестерпимое желание увидеть, услышать, ощутить!..

Мы молча курили, до боли в глазах всматриваясь в черноту леса, в чистое звездное небо, в пустынную темноту поляны, в середине которой застыло черным пятном одинокое дерево.

Вокруг уже уменьшившегося и побледневшего диска луны подрагивало серебристое сияние.

Затоптав окурок, я взял кинокамеру и, снимая, через окошечко видоискателя в том же порядке прошелся по хорошо изученным местам.

И вдруг…

Сказать, что я замер и перестал дышать, — значит не сказать ничего — на фоне деревьев я увидал движущиеся туманные силуэты!

Опустил камеру, потер глаза — лес стоял непроницаемой стеной, ни на которой, ни за которой ничего и никого не было видно.

Субботин все так же продолжал снимать над поляной.

Мысли мои путались, состояние какое-то двойственное.

Я столько прочитал о всяческого рода контактах, что, кажется, уже мог отличить невероятное действительное от действительно невероятненького, сплошь придуманного…

Но, верно говорят, одно дело судить других, и совершенно иное самому оказаться в подобной ситуации.

Я не знал, что и думать, вернее, не знал, могу ли я верить своим глазам, дважды видевшим за один вечер то чреду странных портретов, то движущиеся туманные силуэты?

Разум отказывался верить!

Но, с другой стороны, ведь именно меня и Субботина пригласили фотографировать — значит, то, что я видел в видоискатель кинокамеры, может быть вполне нормальным? Ведь в конце концов для того мы сюда и призваны, чтобы зафиксировать Контакт, ведь это нам и обещано!

Я вновь прильнул к окуляру и повел камерой по кромке темного леса.

Четкие, хотя и туманные, силуэты, похожие на людские, вновь возникли в том же квадрате.

Они шли цепочкой, словно спускались по лестнице.

Двое последних держались за руки.

Мне показалось, что один из них — женщина.

Всего силуэтов было семь или восемь.

Они шли, как будто прощупывая прочность опоры под ногами, — были похожи на призраков, возникших ниоткуда и уходивших в никуда.

Сердце бешено колотилось.

Что это? Галлюцинации? Тогда почему эти фигуры возникают только в видеоискателе камеры?

Кто ОНИ?!

— Ну что, пошли? Время вышло, хватит…

Голос Володи отвлек меня.

Когда я вновь глянул в видоискатель, там было пусто.

Молча я пошел следом за ним через лес к костру, где сидела невозмутимая и добродушная Татьяна.

Из дневника Татьяны

27 августа, утром, сдала дежурство. Ребята ночью фотографировали. Ночь была чудная — теплая, светлая. Чтобы скоротать время, вымыла голову, причесалась.

С ребятами на поляну не ходила, так как ожидаемый пролет, предсказанный Мелей и Впей, мне наблюдать не рекомендовали в связи с моей порчей..

Ребята легли спать в 5. 45 утра.

Утром меня сразу же взяла в оборот Татьяна. Она первой начинала обследование. Пульс — 78, дыхание задержал на 75 секунд, потом ответил на вопросы.

Настроение у меня было отличное, хотя спал всего только три часа — это и отметил в блокноте.

Но когда вытащил градусник, удивился — 36, 2. Упадок сил? Ничего подобного! Я готов был горы свернуть.

В чем же дело?

Татьяна, узнав об этом, рассмеялась. Оказывается, у Виктора, Вии и у нее самой температура тоже чуть выше 36.