Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3

Председатель. — Дело идет не о том, чтобы он привез материал в Царское Село; дело идет о том, чтобы по первому вызову (надо думать, Спиридовича) он явился в Киев. Спиридович был при охране царя. Стало быть второе свидание должно было произойти по инициативе Спиридовича и через очень короткий промежуток времени. Вот это обстоятельство, как будто противоречащее его литературному объяснению, не остановило вашего внимания?

Виссарионов. — Я изложил в письме, думая, что дальнейшая разработка принадлежит самому Трусевичу.

Председатель. — Скажите, Курлов занимался литературным трудом ?

Виссарионов. — Никогда не слышал.

Председатель. — У Веригина есть какие-нибудь научные сочинения?

Виссарионов. — Я этого не знаю.

Председатель. — И мы этого не знаем. Против отметки: «не может ли он указать, с кем, кроме Спиридовича, он мог беседовать», написано: «с Веригиным и с П. Г.» (нужно понимать с Курловым).

Виссарионов. — Я припоминаю, что, когда я давал объяснения сенатору, я говорил, что на меня произвело впечатление, что от этого сотрудника ожидались какие-то услуги: в том смысле, что он, может быть, действительно посмотрит, нет ли в городе каких-нибудь с.-д. Может быть, он и беседовал с Веригиным и П. Г., я не знаю.

Председатель. — Ведь чины департамента полиции поехали в Киев охранять особу бывшего императора и Столыпина; а тут у них какие-то беседы с какими-то с.-д. При чем тут с.-д.? Оберегали царя и Столыпина от революционных покушений? Вам известно, что с.-д. никакими террористическими актами не занимаются. Время ли тут говорить о собрании сведений о с.-д., да еще при таких условиях? Всех лиц, так страшно занятых в этот момент, Кулябко, Спиридовича, Курлова, Веригина, он посещал и о чем-то с ними говорил. Все это факты, которые как будто говорят за то, что дело было не так просто?

Виссарионов. — Я ничего не могу по этому поводу объяснить.

Председатель. — Еще последний вопрос. Вы помните, что здесь, в Петрограде, случилось страшное событие: начальник охранного отделения Карпов был взорван на воздух секретным агентом Петровым? Вам пришлось столкнуться с этим делом?

Виссарионов. — После смерти Карпова — да.

Председатель. — А до смерти Карпова, если не вы лично, то департамент полиции и даже министр внутренних дел принимали участие в том, чтобы устроить побег Петрову, который был присужден к каторжным работам и, как вам известно, бежал, был снова арестован, и ему, как бежавшему из каторжных работ, грозила новая каторга? Что вы знаете об участии чинов департамента полиции и начальника охранного отделения в устройстве побега этому признанному, по вступившему в законную силу приговору, тяжкому преступнику?

Виссарионов. — Тогда товарищем министра был ген. Курлов, директором — Зуев. Я помню, были получены сведения из Саратова, что Петров предложил свои услуги; туда был командирован генерал Герасимов, который все это дело специально и вел.

Председатель. — В чем заключалась миссия Герасимова, какие директивы он получил от департамента?

Виссарионов. — Департамент ничего не мог давать.

Председатель. — Значит это дело было лично Курлова?

Виссарионов. — Я считаю, что да, потому что генерал Герасимов в то время не был, кажется, начальником охранного отделения или — был последние дни.

Председатель. — Какие ему были даны директивы?

Виссарионов. — Познакомиться с Петровым, посмотреть, насколько он может быть полезен, затем приехать и доложить товарищу министра.

Председатель. — А затем?

Виссарионов. — Последующее исходило от товарища министра.

Председатель — Последующее было — устройство побега, в случае, если он окажется подходящим для службы?

Виссарионов. — По этому поводу вел переговоры уже генерал Герасимов.

Председатель. — Но вы знаете, что это так; человек, который впоследствии устроил страшный взрыв, был освобожден из-под стражи путем побега чинами министерства внутренних дел и департамента полиции. Вы знаете это?

Виссарионов. — Департамент не давал разрешения.

Председатель. — Ну, будем говорить — товарищем министра и другими. Вы знаете это?

Виссарионов. — Он был заграницей.

Председатель. — Нет, он был не заграницей, а в тюрьме.

Виссарионов. — Потом он был заграницей; он был освобожден.

Председатель. — Кто руководил Петровым после того, как он таким способом получил свободу?

Виссарионов. — Вероятно, Мартынов; затем я не помню, вероятно, генерал Герасимов.

Председатель. — Генерал Герасимов, к тому времени, когда стал руководить, уже не был начальником охранного отделения? Его место заступил полковник Карпов?

Виссарионов. — Да.

Председатель. — Каким образом произошло, что Герасимов, оставив место начальника охранного отделения, имел, тем не менее, в своем распоряжении агента?

Виссарионов. — Я не знаю, продолжал ли он или его свидания ограничились Саратовым. Я хочу сказать, что Герасимов, когда был начальником охранного отделения, был совершенно изолирован от департамента, по крайней мере, за мое время. Что было ранее, я не знаю. Затем, какие у него были по этому поводу переговоры с Курловым, — я не знаю. Заграницей я Петрова не видал. Он был в Ницце.

Председатель. — На деньги департамента полиции?

Виссарионов. — Вероятно. Его отправлял Герасимов.

Председатель. — После того, как убийство совершилось, вы допрашивали Петрова. Какое он вам дал показание?

Виссарионов. — Если не ошибаюсь, я облек его показания в два протокола; оба написаны моей рукой и подписаны; он подписался кличкой, которая у него была: «южин». [*]

Председатель. — Т.-е., кличкой, которая у него была, как у секретного сотрудника?

Иванов. — Вы не знаете, какая была другая кличка? Может быть, «Касьян»?

Виссарионов. — Я не знаю.

Председатель. — Он вам показал, что на это убийство его подстрекнул Герасимов?

Виссарионов. — Кажется, не совсем так. Не на убийство Карпова; сколько я помню, он говорил, что генерал Герасимов уговаривал его пригласить на конспиративную квартиру Курлова и, если не ошибаюсь, еще кого-то и затем уже — произвести там взрыв. В дальнейшем, когда я ему предлагал вопрос (ведь он сам выразил желание видеть кого-нибудь), он никаких выдач не дал, ни единого человека не назвал и, с партийной точки зрения, держал себя очень добросовестно. Затем, когда мы с ним беседовали, он был очень удручен и просил, нельзя ли сделать так, чтобы он остался в живых. Я сказал, что я лично ничего не могу сказать, но, что можно ходатайствовать на высочайшее имя. Мы с ним долго говорили по этому поводу и расстались очень хорошо. Он говорил, что он признает, что я исполняю свой тяжелый долг как следует; я действительно докладывал товарищу министра Курлову и Зуеву его ходатайство и говорил о положении, в котором находится Петров, он на меня произвел очень сильное впечатление.